Дети зимы - Лия Флеминг

Она немного постояла на краю леса, но никого не было видно; слышался лишь шелест сухих листьев и треск веток.

– Я здесь, приходи сюда и поиграй со мной, – крикнула она, надеясь, что леди выйдет из своего укрытия. Впрочем, зачем играть в лесу в прятки, когда впереди замечательные приключения? Она направилась по тропе, ведущей через поле, решив обойти вокруг земного шара или хотя бы добраться до ближайшей автобусной остановки. Вот будет сюрприз для бабушки, когда она увидит ее на пороге в канун Рождества!

* * *

Бланш шевелится, пробуждаясь от дремоты. Замечает движение в роще. Вокруг Уинтергилла она бродит всегда в тумане, но это утро ясное. Бланш не чувствует ни холода, ни льда, ее кости согревает огонь желания найти свое потерянное дитя. Она видит в поле вспышку золотых волос, видит маленькие ноги. Бежит за ними. Моя Нони идет… Наконец-то она моя…

* * *

Ник спал тревожным сном. Накануне он засиделся до поздней ночи над «Травником» Агнес, и его сны были полны странных вихрей. Утром, еще не проснувшись окончательно, он подумал, что сейчас он откроет глаза и увидит за окном белую мглу, так как в ближайшие дни, по прогнозу, ожидался снегопад, а стрелка барометра упала. Если это так, тогда овцы сами пойдут в безопасное место. Пора выкладывать для них корм. Но тут он вспомнил: кормить-то ему некого.

Как его новые овцы научатся таким навыкам выживания? Ведь для них эти холмы и таящиеся в них опасности будут чужими, непривычными. Пожалуй, даже хорошо, что он пока еще не купил ярок и баранов. Записи Агнес его нервировали; вся эта чепуха о неупокоенных духах, которых нужно направить туда, где они обретут покой… Что за ерунда!

Все же в воздухе витала какая-то тревога, он ощутил ее, когда сел в постели и допил оставшийся пунш. Словно кто-то незримый был рядом и наблюдал, как он читает все рецепты и советы его прабабки. Если он поверит хоть слову из написанного, значит, у него началось размягчение мозгов; но почему-то он все равно хотел дочитать все до конца. Ему даже казалось, что прабабка обращалась прямо к нему, и от этого у него ползли по спине мурашки. Вот он и ворочался во сне, даже вспотел, охваченный смутными предчувствиями беды. Какого черта ему это надо? Какое ему до этого дело?

Пожалуй, у него просто расшалились нервы после пожара и ссоры с матерью. Ее угроза уехать с фермы вполне понятна и объяснима. Куда ей в ее годы осваивать что-то новое. Придется взять себе ученика, сейчас не будет недостатка в парнях, готовых ему помогать. Он справится и без матери.

Вот если бы только точно знать, что он идет по верному пути, восстанавливая стадо… Но традиции надо продолжать, иначе они уйдут навсегда. Наследие слишком драгоценное, чтобы от него отказываться. Конечно, нынешним властям только этого и надо – избавиться от половины горных ферм. Но Ника не так просто соблазнить монетами или комфортом деревенской жизни. Он справится со всем своими силами; он хочет жить на горном склоне, а не на деревенской улице.

Но мысль о призраке, бродившем вокруг Уинтергилл-Хауса, беспокоила его. Он отмахнулся бы от нее, счел за бред, если бы сам не видел временами что-то странное. Ник не любил сложных размышлений. Для него достаточно, что он берег эти холмы, как многие поколения его предков. Ему не нравилось думать, что по его земле якобы бродил некий недобрый призрак. Но ведь он видел тогда, на ночной дороге, старуху с седыми космами; да и этот странный пожар… И случайно ли он наткнулся именно сейчас на «Травник» Агнес?

Ник сел на подоконник и уперся руками в откос. Если бы эти стены умели говорить! Ему порой казалось, что у дома есть душа, что эти залитые солнцем комнаты дают ему, Нику, силы. Он посмотрел в окно на дальнее поле с крутым склоном, заканчивавшимся известняковыми зубцами. Ему почудилось, что там ползло кверху какое-то красное пятнышко. Кто это? Какой-нибудь турист, решивший спозаранку полюбоваться окрестностями? Разве он не знает, что там слишком крутой подъем с огромными камнями, а тропы до сих пор закрыты для посторонних? Да и вообще, кто ему позволил шнырять по чужой территории? Впрочем, если он хочет сломать себе шею, вольному воля. И вообще, надоели ему эти вечные раздумья, голова от них болит…

* * *

Иви сидела на каменном уступе и прикидывала, как ей одолеть склон. Он оказался круче, чем она думала, но тем интереснее будет вскарабкаться на него. Она лежала на спине, глядела в серое утреннее небо, потом решила подкрепиться печеньем. К ее досаде, Маффин плелся за ней, и она не могла его прогнать. Пес сидел, уткнувшись носом в ее колени, и ждал угощения. Что ж, тогда он, может, выведет ее куда-нибудь.

Пожалуй, это не самый короткий путь к бабушкиному дому, но если она пойдет по обычной дороге, ее сразу кто-нибудь заметит и отведет домой, а там ее отругают и запрут в комнате.

Камни были скользкими, и Иви держалась за каменную стенку. Она умела отличать север от юга, когда светило солнце, но сейчас небо закрывали серые тучи. Куртка у нее теплая, а в карманах лежали перчатки и монеты в один фунт. Если она доберется до деревни Уиндебанк, там ее никто не знает, и она спокойно сядет на автобус.

– Кыш, иди домой, Мафф! Домой! – закричала она. Все-таки он будет ей помехой, она не сможет заплатить за него в автобусе. Пес отбежал, потом вернулся и снова поплелся за ней. Иви разозлилась. – Уходи прочь, глупая собака! Домой!

Пес подчинился ее команде и затрусил вниз, поджав хвост. Там он вдоволь побегает по пустым полям, понюхает, не появились ли новые запахи. А Иви решила поскорее скрыться с его глаз и пошла по каменистой тропе, где когда-то ходила с мамочкой. Тогда еще они говорили про высокую каменную стену, извивавшуюся среди скал, и про римских воинов в смешных шлемах и с голыми коленками, которые в давние времена построили эту дорогу.

Конечно, нечестно, что она ушла от мамочки, но ведь в Уинтергилле не бывает никакого Рождества, и она поедет к бабушке, где оно обязательно будет. Ей хотелось, чтобы были гирлянды и мерцание огоньков, как в церкви на том празднике, хлопушки и подарки под елочкой, но у них все сгорело и ничего не осталось. Это несправедливо… Она оглянулась и увидела, что проклятый пес снова плетется за ней. На этот раз она не стала его прогонять.

Они шли около часа, ее ноги устали. Она села, сжевала булочку и печенье, запив их апельсиновым напитком. В ее кармане позвякивали монеты; Иви знала, что они краденые, поэтому пути назад ей не было.

Впереди она видела лиловые холмы с закручивавшимися вокруг них полосами тумана. Широкая тропа протянулась на мили, и девочка надеялась, что сумеет разглядеть на ней дорогу на Банкуэлл и Уиндебанк. Если Банкуэлл ближе, она знает другую тропу, идущую вдоль речки.

Но вдруг она опоздает на автобус? Тогда придется идти до города. Это далеко, а она и так уже натерла себе пятки резиновыми сапогами. Приключение оказалось не таким интересным, как она надеялась, а Мафф внезапно куда-то убежал на своей хромой ноге. Ей стало чуточку страшно идти одной.

Если ей сейчас повернуть назад, то она дойдет до древней стены, а потом вернется домой, попьет чаю и тихонько положит монеты в мамин кошелек и кружку «Тоби». Никто и не заметит, что она вынимала их оттуда.