Дети зимы - Лия Флеминг

– Почему ты всегда думаешь, что я тебя осуждаю? – возразил Ник. – Мы вообще впервые в жизни говорим с тобой вот так откровенно. Иногда бывает трудно осознать, что твои родители были когда-то такими же молодыми и глупыми, как ты сам. Теперь ты рассказала мне свою историю, и для меня многое прояснилось… почему ты никогда не говорила о моей сестре, почему защищала Мэнди. Ведь ты понимала мою жену, когда она стала изменять мне с Дэнни Пигиллсом, верно?

– Рыбак рыбака видит издалека, сын. Я видела их растущую страсть и не могла предостеречь тебя и сказать, что творилось у тебя под носом.

– Тогда ты меня подвела.

– Я хотела тебя уберечь, оградить от неприятной правды. Отец считал, что я поступаю жестоко. Но где-то в глубине души я боялась потерять и тебя тоже. Ведь я родила тебя, хоть ты и не просил меня об этом.

– Ладно, что там говорить, раз уж ничего не изменишь. Важно то, что происходит с нами сейчас. Но я рад, что ты рассказала мне о Ширли и о себе, а то я всегда себя чувствовал недостаточно хорошим.

– Ник, ты был для нас с отцом лучшим в мире сыном.

– Почему же ты не говорила мне этого раньше?

– Потому что мне было стыдно, и я не хотела, чтобы ты возненавидел меня.

– За что? За то, что ты живой человек и не смогла жить по своим высоким стандартам? Погляди на меня… сейчас мы оба в глубокой заднице. Наши ссоры делу не помогут, но зато мы можем вместе дать хорошего пинка Брюсу Стикли. Пока не знаю как, но мы прорвемся.

– Я не хочу прорываться… Хочу на пенсию.

– Я знаю. Уже слышал. Но должен быть какой-то выход.

– Ну, спроси тогда рождественскую фею, – пробормотала Нора. – У меня в голове пусто, никаких идей. Если такая полоса неудач продлится, в новом году мы с тобой окажемся на улице.

* * *

Ник пытался куда-то дозвониться, но бесполезно. Казалось, весь мир замер на две недели и вернется к жизни лишь после Рождества, а он, Ник, оказался запертым в лимбе между адом и раем и злился на свою беспомощность. Признание матери шокировало его сильнее, чем он хотел себе признаться. Он пытался отнестись спокойно к ее измене, но было все равно больно. Для его поколения сексуальная жизнь родителей была чем-то таинственным и неловким. Он никогда не видел их голыми, они никогда не проявляли никаких знаков физической привязанности друг к другу. Теперь он понял почему. Отец, должно быть, знал обо всем и не вмешивался.

Он новыми глазами посмотрел на портрет матери, стоявший на подоконнике. Как это он не замечал прежде искорку в ее глазах, чистейшую кожу и высокие скулы? В свое время она была просто красоткой. Конечно же, она привлекала к себе внимание. А эта ферма перемолола эту красоту, черты лица заострились, глаза потускнели. Мать осталась здесь, со своим мужем, – а вот Мэнди с трудом выдержала три года и смылась.

Ник поглядел в окно. Кто захочет тут жить, среди снегов, вдали от людей, получая в награду лишь вечные тревоги и тяжелую работу? Ни одна из его бывших подружек не выдерживала запаха фермы больше пары выходных. Теперь ему и подавно нечего предложить, кроме надежды. Ну, купит он новых овец, и что? Вот если бы каким-то чудом у него сейчас появились лишние деньги, чтобы хоть чуточку привести в порядок дом и двор, но все они истрачены на переделку амбара и плату за превышение кредитного лимита.

Тут он увидел, как девчонка Партридж в новом анораке носится по полю с собакой. Бедный ребенок, после такого тяжелого года она теперь останется и без Рождества. Удивительно, что они не уехали.

Кэй Партридж перестала быть для него загадкой. После того странного происшествия на дороге, когда она застала его, потрясенного и раздавленного, и после того как он услышал ее историю, ему нравилась ее компания. Теперь они оказались под одной крышей, и на носу Рождество. Внезапно ему понравилась вся затея матери.

* * *

Хепзибе тревожно. Снова начались рождественские праздники, вздыхает она. Опасность все еще рядом. Бланш решилась на худшее, но теперь они в безопасности под крышей дома, ее воля сломлена, но с хозяином не все благополучно. Печаль словно дым витает по дому, глушит всякую возможность праздничного веселья. Дом так и будет мрачным, а девчонка будет озорничать, если ее не отругают и не усадят за приличную работу. Что это она валяется без дела? Почему не прядет шерсть или не вышивает? Детей надо с малых лет приучать к работе на кухне, в сыроварне, или пускай читают свой букварь. Недаром говорится, праздные руки тянет к озорству…

Рождественское печенье Норы

2 унции (56 г) сахарной пудры

2 унции (56 г) порошка заварного крема

6 унций (170 г) маргарина

6 унций (170 г) муки

Хорошенько все смешайте, вылепите маленькие шарики и поставьте на холод.

Положите холодные шарики на смазанный жиром противень. Выпекайте 5 минут в горячей духовке при 190 °C.

Остудите печенье на решетке.

Украсьте цветной глазурью и серебряными шариками.

* * *

Иви лежала без сна и ждала рассвета. Потом соскочила с кровати и раздвинула шторы.

– Кажется, ты говорила, что пойдет снег. – Она подбежала к соседней кровати и начала будить мать. – Когда мы поедем к бабушке? Мне скучно.

– Ложись в постель, еще рано, – ответила Кэй и повернулась на другой бок, чтобы досмотреть сон. В том сне был Тим, и ей хотелось снова увидеть его лицо и почувствовать его присутствие. Еще ей хотелось плакать… Но маленькие пальчики ущипнули ее за руку.

– Перестань, Иви! Если ты уже выспалась, тогда почитай книжку или съешь батончик «уитабикс», – пробормотала она. Усталость тащила ее по спиральной лестнице назад в сон. Пожар вытянул из нее всю энергию. Скоро ей надо будет встать и помогать Норе, а не валяться в постели. Она приподнялась на локте и посмотрела на часы. Еще не было и семи.

– Тут нет «уитабикса». Я не люблю овсянку. Почему мы не возвращаемся к бабушке? – Теперь Иви дергала ее за рукав пижамы.

– Тогда ступай вниз и посмотри телевизор или видео.

– Мои видео все сгорели… Я хочу домой. – Ее хныканье звучало в ушах Кэй, как гул самолета. Она натянула на голову одеяло, чтобы заглушить протесты дочки. Иви стала стаскивать его.

– Найди себе что-нибудь и поиграй! – заорала Кэй, но тут же вспомнила, что у Иви не осталось игрушек.

Вот каким оно оказалось – бегство из города, от всей рождественской халабалы. Кэй словно жила в каком-то странном сне, и напряженные отношения между хозяевами не украшали ситуацию.

Вероятно, Сноудены ссорились. Эти ссоры были явно как-то связаны с пожаром. Возможно, они проклинали ее за беспечность, но это был нелепый несчастный случай. Все заверили ее в этом… Она откинула одеяло.

– Иди ко мне, дочка, полежи со мной немножко. Из-за пожара мы все стали раздражительными.