Боевые девчонки. Демон Биафры - Точи Онибучи

Шаги.

Она выпрямляется, отодвигает с дороги сумку и ждет.

Онайи уже дома, в Энугу, но воспоминания о космосе все еще свежи.

Когда они с Чинел расстались на станции, Онайи вернулась в квартиру, которую нашла для нее Чинел.

Ей нужно привыкать к жизни в городе в качестве обычного гражданина. Столица расширяется, и для машин-маглевов пока даже нет воздушных путей. Повсюду возводятся здания – башни, новые университетские корпуса, магазины – всё в строительных лесах.

Во время войны население в городе было немногочисленным. В основном военные. На окраине легко было найти идеальное место, чтобы спрятать тренировочный лагерь для программы «Абд». В город приезжали солдаты – в увольнение или оставившие службу по причине тяжелого ранения. Тут трудно было нарваться на неприятности, но и нельзя было забыть, что идет война.

Теперь это город, где все спешат забыть о войне.

В своей комнате, где звуковая защита позволяет блокировать шум даже при открытых окнах, Онайи уютно и спокойно. Почти как с Адаиз на холме, на границе с Красной землей.

Если все пойдет хорошо, раньше или позже военное общежитие передадут какой-нибудь организации, и, когда разговоры вокруг Комиссии истины и примирения поутихнут, Онайи окончательно переведут на дипломатическую работу. Появятся деньги, и город расцветет. Откроются магазины, люди будут гулять по улицам в одежде из прекрасных тканей, на них будут украшения из красивых дорогих камней. И музыка. Везде будет музыка. Она будет доноситься из колонок маглевов, с балконов домов, ее будут слушать с мобильных устройств – повсюду.

Она еще не готова к этому – к шумной и праздной жизни, гудящей и кричащей вокруг. Но мысль о такой жизни заставляет улыбаться. Как по размеру живота человека из игбо можно судить о его богатстве, так и по шуму столицы можно судить о процветании государства.

Ведь для этого она и делала все, что делала. Ради этого прекрасного, шумного, многолюдного, бурлящего жизнью города.

Она подходит к столу, открывает ящик и включает лежащий там планшет. Вернувшись в кровать, отыскивает папку. Открывает первое видео. Агу стоит на одном колене и рисует пальцем по земле во дворе. Он полностью погружен в свое занятие и не замечает даже направленную на него камеру. Камера приближается почти вплотную, он наконец спохватывается, вскакивает и вытягивается по стойке смирно. На видео Онайи сдерживает смех, но сейчас, пересматривая в постели, смеется.

– Что ты рисуешь? – спрашивает ее голос за кадром. – Боевые построения?

– Нет, сестра, – говорит Агу и тянет ногу, чтобы стереть рисунки.

Камера качнулась вниз, и голос за кадром говорит:

– Ну ладно, пойдем. Пора учиться нырять. Тебе же нравится нырять, да?

– Это необходимая часть тренировок.

Запись прекращается. Когда камера качнулась, Онайи успела мельком увидеть то, что осталось от рисунка. Это был ее портрет. В профиль, на песке, но сходство почти безупречное.

Она хочет открыть следующее видео, но ее палец замирает. Кто-то стучит в дверь?

Она ждет, стук повторяется. На этот раз громче.

Она прячет планшет под подушку, подходит к двери и прижимает большой палец к цифровой панели.

Дверь отъезжает, и у Онайи падает сердце. Мир расплывается. В висках пульсирует кровь. Во рту пересохло, не получается даже сглотнуть. Не получается дышать. Этого не может быть.

– Айфи? – Она вся дрожит. – Айфи, это ты?

При виде Онайи, которая стоит так близко, что к ней можно прикоснуться, у Айфи перехватывает дыхание, как будто из легких вышибли воздух. Она стоит, замерев, за крошечную долю секунды разглядев и искусственный правый глаз, и аугментированную руку, и новые морщинки в уголках глаз, и шрамы на живой части щек, и вьющиеся волосы, и все ее прекрасное, столько пережившее лицо.

– Ты убила мою семью, – шипит Айфи.

Она вскидывает руку с пистолетом. Все происходит одновременно. Онайи раскрывает объятия и делает шаг навстречу. Айфи нажимает на спусковой крючок. Взрыв, что-то твердое врезается в Айфи, сбивает с ног, она летит через весь холл и падает у окна. Дверь в квартиру с грохотом захлопывается, Онайи остается внутри. Пистолет исчез.

Айфи встает на четвереньки. Подняв голову, видит Агу в другом конце коридора. Он бросает на нее лишенный всякого выражения странный взгляд – Айфи не может определить, сердитый или обескураженный. Он кидается к ней.

Она уползает, забыв о пистолете, страшный рокот прокатывается по зданию. Это похоже на землетрясение.

Все замирает.

И снова гром. Он приближается и нарастает. Внезапно здание оседает набок.

Окно над Айфи разбивается вдребезги. Здание снова сотрясается. Что-то деревянное раскалывается. Крушится бетон. Трещит пол. Здание ходит ходуном, и Агу отбрасывает к стене. Он не сводит глаз с Айфи. Его взгляд прикован к ней, как самонаводящаяся ракета.

Он отталкивается от стены и, используя импульс рушащегося здания, ввинчивается в квартиру Онайи.

За спиной Айфи раздается треск камня. Стена взрывается. Айфи пытается укрыться от летящих обломков, приникает к полу – здание раскачивается. Сквозь дыру в стене виден хаос, охвативший Энугу. Земля внезапно становится ближе. Наклон увеличивается, Айфи карабкается в угол, где можно хоть как-то ухватиться за стену, но здание падает слишком быстро, и вот уже она куда-то летит, пытаясь удержаться за обломки дерева или камня, но ее все равно выталкивает в воздух.

В Онайи стреляли и раньше. Пули царапали ее, проходили навылет, застревали в мышцах, едва не задевали жизненно важные органы, бывало, и отскакивали от металлической руки. Но никогда еще выстрел не прожигал ее таким огнем, как эта пуля, что вошла сейчас в плечо. Ей так больно, что она не может подняться с пола, чтобы посмотреть драку за дверью. Похоже, дерутся двое. Она пытается пошевелиться, но боль парализовала ее.

Это ей, конечно, привиделось. Не может быть, чтобы Айфи стояла здесь. С пистолетом в руке. Не может быть, чтобы Айфи наставила пистолет на Онайи и, выстрелив, тут же исчезла, словно ее сбило с ног что-то настолько быстрое, что нельзя даже разглядеть. Этого не могло случиться. Айфи мертва.

Из плеча Онайи набежала целая лужа крови. Она чувствует, как в ней расцветает жар и выходит наружу из раны. Пуля пробила ее живое плечо. Ее слабое плечо.

Она пытается приподняться на другом локте, но все равно слишком больно. Это не могла быть Айфи. Не могла.

Я видела тебя в братской могиле. Я видела твое изувеченное тело.

Но дрожь сомнения пронзает ее. Откуда эта твердая уверенность, что в могиле была Айфи? Большинство лиц изуродованы до неузнаваемости. Вместо людей, полных жизни и надежд, – жертвы, куча искромсанной плоти. Все смазалось в одну ужасающую картину. Была ли там Айфи? Действительно ли она лежала на горе трупов или была погребена под ними? Ее ли видела Онайи?