Эдвард Сноуден. Личное дело - Эдвард Сноуден

Это можно проверить на собственном опыте. В следующий раз, пока будете копировать файл, спросите себя, почему это так долго по сравнению с моментальным актом уничтожения. Ответ таков: удаление ничего не делает файлу, а только скрывает его. Проще говоря, компьютеры создавались не для того, чтобы исправлять ошибки, а чтобы их прятать – и прятать только от тех, кто не знает, где искать.

Убывающие дни 2012 года принесли зловещую новость: немногочисленные меры правовой защиты, запрещающие массовую слежку главными членами разведывательной сети «Пять глаз», более не существуют. Правительства Австралии и Соединенного Королевства предложили законопроекты по обязательной регистрации телефонов и интернет-метаданных. Первый раз демократические правительства публично признались в стремлении установить своеобразную «машину времени» слежки, которая позволит им повернуть вспять события жизни любого человека на месяцы, а то и годы назад. Я увидел трансформацию так называемого «Западного мира»: из создателя и защитника свободного Интернета он превратился в его будущего разрушителя. Хотя эти законы и имели оправданием общественную безопасность, они представляли собой вопиющее вторжение в повседневную жизнь невиновных граждан – и даже граждан других стран, которые считали, что за ними слежки нет (вероятно, потому, что их правительства предпочли держать этот факт в тайне).

Эти общественные инициативы раз и навсегда доказали, что естественного союза между технологией и органами власти быть не может. Разрыв между моими двумя странно взаимосвязанными общностями – американским разведсообществом и глобальным племенем IT-специалистов – стал окончательным. В самом начале своей службы в разведке я еще мог примирить эти две культуры между собой. Я существовал где-то на периферии между своей шпионской работой и обычными «технарями» в Интернете, каждый из которых, от хакеров-анархистов до вполне «академических» Tor-специалистов, помогал мне развиваться профессионально и вдохновлял по части политики. Я годами обманывал себя, что мы находимся на одной стороне истории: защищаем Интернет, поддерживаем его свободу слова и свободу от страха. Однако больше я не был в силах обманывать себя. Мое правительство, оно же мой работодатель, теперь стало моим противником. То, что всегда подозревали эти ребята, подтвердилось, а я не мог им об этом сказать. Пока не мог.

Что я мог все-таки сделать – начать им помогать, покуда это не подвергало опасности мои планы. Так я и оказался в Гонолулу, прекрасном городе, к которому раньше не испытывал особенного интереса – в качестве одного из гостей и учителей на КриптоВечеринке. Это новый вид неофициальных встреч, изобретенный «снизу» международным криптологическим движением, в котором на волонтерских началах принимали участие технические специалисты. Бесплатно они проводили лекции на тему цифровой самозащиты – показывая, главным образом, как обеспечить безопасность своих коммуникаций. Во многих отношениях это была та же тема, которую я преподавал в Объединенной академии подготовки контрразведчиков (JCITA), поэтому я ухватился за возможность принять участие.

Вы можете ужаснуться, что я повел себя неосмотрительно, учитывая, чем я занимался все это время. Но этот поступок лишь показал, насколько сильно я верю в методы шифрования, которые преподавал. Это те самые методы, которые защищали дома мой диск, полный свидетельств о злоупотреблениях разведсообщества, – на нем стоял такой замок, который не по зубам самому АНБ. Я знал, что любого числа документов и публикаций о массовой слежке недостаточно: людям нужны инструменты для защиты себя, и им нужно знать, как ими пользоваться. Поскольку я также пытался передать эти инструменты журналистам, я сильно переживал, что мой подход стал слишком техническим. После такого количества часов преподавания коллегам возможность рассказать предмет в упрощенном виде пойдет на пользу мне самому не меньше, чем публике. А если честно, я скучал по лекциям. Прошел уже год, как я стоял перед классом, и в тот момент, когда я вновь вернулся к преподаванию, я осознал, что все время преподавал правильные вещи «неправильным» людям.

Когда я говорю о «преподавании», то не имею в виду школы разведсообщества или брифинги агентств. КриптоВечеринка проводилась в единственном зале галереи искусств, по соседству с мебельным складом и коворкингом. Пока я настраивал проектор, чтобы показать слайды со схемами работы Tor-сервера и рассказать, как он был бы полезен, например, жителям Ирана, а еще и жителям Австралии, Соединенного Королевства и Штатов, – мои слушатели начали заполнять зал. То была разношерстная группка незнакомцев, а также несколько человек, с которыми я до этого общался только в Интернете. Всего я насчитал человек двадцать, пришедших в тот декабрьский вечер, чтобы послушать выступления меня и моей содокладчицы Руны Сандвик – блестящей молодой специалистки по технологии Tor из Норвегии. (Позднее Руна станет Старшим директором по информационной безопасности в «Нью-Йорк таймс», и газета будет спонсировать ее следующие КриптоВечеринки.) Что объединяло нашу аудиторию, так это не интерес к Tor и даже не страх, что за тобой наблюдают, – а желание восстановить утраченный контроль над личным пространством и собственной жизнью. Присутствовали бабушки и дедушки, зашедшие прямо с улицы, местный журналист, освещавший гавайское движение Occupy! и женщина, ставшая жертвой порномести. Я также пригласил несколько коллег из АНБ, надеясь вовлечь их в это движение и продемонстрировать, что я не скрываю свои связи от агентства. Пришел только один: сел сзади и, расставив ноги и скрестив на груди руки, все время ухмылялся.

Я начал свою презентацию с обсуждения иллюзорности функции «удаления», цель которой – полностью стереть информацию – никогда не достигается. Толпа поняла это моментально. Я продолжил объяснения, рассказав, что в лучшем случае данные, видеть которые никто не должен, надо просто перезаписать: «замаскировать» сверху случайными или как бы случайными записями, которые скроют первоначальный текст. Но я предостерег, что даже этот подход имеет свои недостатки. Всегда существует вероятность, что ваша операционная система, не оповещая, спрячет копию файла, который вы рассчитывали уничтожить, в какой-нибудь временный уголок для хранения, о чем вы даже не узнаете.

В этом случае я предложил использовать криптографическую защиту.

Функция стирания – это мечта того, кто осуществляет слежку, и кошмар для того, за кем следят, но шифрование должно быть данностью для них обоих. Это единственная действенная защита против слежки. Если все ваши жесткие диски зашифрованы, ваши недоброжелатели не смогут копаться в уничтоженных вами файлах или где-либо еще – пока у них не будет ключа шифрования. Если все электронные письма в вашей папке входящих сообщений зашифрованы, Google не может их просматривать, чтобы составить ваш «портрет», пока не будет иметь ключа шифрования. Если все ваши коммуникации проходят по враждебным австралийским, британским, американским, китайским или российским сетям, шпионы их не прочтут до тех пор, пока у них не будет ключа шифрования. Определяющий принцип шифрования – вся власть у того, у кого есть ключи.

Шифрование работает, объяснил я, посредством алгоритмов. «Алгоритм шифрования» – звучит устрашающе и выглядит так же, но сам концепт примитивен. Это математический метод, который трансформирует вашу информацию (электронные письма, телефонные звонки, фото, видео и другие файлы) таким образом, что она становится недоступной всякому, кто не имеет ключа шифрования. Можете представить современный алгоритм шифрования как волшебную палочку, который вы взмахнете над документом, превратив каждую букву в язык, на котором читаете только вы и те, кому вы доверяете. Ключ шифрования – как волшебные слова заклинания: именно они приводят волшебную палочку в действие. Не важно, сколько человек знают о вашей волшебной палочке, пока вы скрываете слова заклинания от тех, кому не доверяете.