Реформатор после реформ. С. Ю. Витте и российское общество. 1906-1915 годы - Элла Сагинадзе

Этот фельетон кажется мне очень характерным. Пародируется, как правило, то, что имеет широкое распространение, ведь шутка должна быть понятна читателю. Большинство посмертных статей содержит умолчания: наиболее острые углы сглаживаются, неблаговидные факты ретушируются… Между тем после смерти Витте, равно как и при его жизни, мнения о нем и его политике представляли собой широкий спектр суждений.

Доказательством тому служат оценки личности Сергея Юльевича, данные прессой. Газета «Новое время» отдавала должное его таланту и уму, отметив, что «он был и до конца остался “большим человеком”». Но – не великим, и в этом была принципиальная позиция официозного издания. Меньшиков в своей рубрике «Письма к ближним» писал: «Смерть… вырвала из живого русского общества очень большого человека… Хотелось бы сказать: великого, если б величие выпадало на долю не слишком редких, не слишком избранных “любимцев богов”». Журналист критиковал Витте за то, что тот добровольно ушел в отставку в 1906 году: сановник не сумел использовать дарованный историей шанс и оказался «заживо похороненным». Отметив, что все попытки графа вернуться во власть оказались безуспешными, Меньшиков тем не менее резюмировал, что Витте, «при всех слабостях своих и заблуждениях, служил России с энергией и талантом, какие встречаются не каждый день»[822]. Несмотря на целый ряд критических замечаний в адрес покойного, Меньшиков стремился дать Витте взвешенную и сдержанную оценку, признавая и его неоспоримые достоинства.

В консервативной прессе оценки были однозначны. «Главное несчастье покойного состояло в том, – провозглашали “Московские ведомости”, – что он вообразил себя великим человеком, когда на самом деле таковым не был». По мнению газеты, Сергей Юльевич был очень энергичным министром финансов, но имел слабую подготовку к решению стоявших перед ним задач. «Трагедия его деятельности заключалась в том, что его энергия часто выходила за пределы государственной пользы, и ему самому приходилось впоследствии отрицать плодотворность некоторых своих мероприятий». Поэтому, как утверждало издание, граф Витте умер «бесславным и полузабытым современниками»[823].

«Одной опасностью меньше», – заявила черносотенная «Земщина». Покойный, указывала газета, был человеком «вызывающим сильный инстинктивный страх ‹…› вполне планомерным служением жидам»[824]. «Одним вредным для России человеком стало меньше», – подхватило вскоре «Русское знамя»[825]. Другой листок крайних правых так характеризовал умершего: «По природе властный, настойчивый, мстительный и в то же время не гнушающийся никакими средствами для достижения своих целей. ‹…› Вся деятельность Витте покажет полное отсутствие в нем любви к России и непомерную гордость, которая не удерживала его от нанесения сознательного вреда России»[826]. В «Русском знамени» Витте называли «космополит-масонским бюрократом» и восклицали: «Сохрани Господь Россию от бюрократов подобного рода, да еще если они – высокого ранга»[827].

Общую тональность статей и прозвучавшие в них обвинения вряд ли можно считать неожиданными: представители радикального консервативного политического спектра еще в период государственной деятельности Витте ненавидели его за роль в событиях октября 1905 года, считали врагом «национального капитала». Поразительно, но даже после своей смерти, которой предшествовала многолетняя отставка, Витте оставался для них изменником и виновником всех бед России. Эти отклики красноречиво свидетельствуют о силе многолетнего неприятия министра сторонниками подобных взглядов.

В ином свете представал Витте перед читателем либеральных изданий. И.В. Гессен назвал Сергея Юльевича человеком «совершенно исключительным». В главном печатном органе кадетской партии Гессен писал: «Граф Витте все свое огромное значение носил в себе самом. Обстановка ему ничего не давала в течение всей его карьеры. Напротив, он сам [здесь и далее курсив мой. – Э.С.] смелостью и решительностью действий, грандиозностью своих планов создавал новую обстановку государственной жизни…». Только однажды – в 1905 году – обстоятельства взяли над ним верх: «Для этих исключительных условий граф Витте оказался недостаточно крупным, как, наоборот, был слишком крупным для того, чтобы ориентироваться в господствующих течениях и отдаться сильнейшему»[828]. В той же газете выдающийся экономист М.И. Туган-Барановский, критически оценив результаты государственной деятельности министра, признавал: «Железная воля, ясный ум, способность управлять людьми и поразительная трудоспособность выдвинули бы Витте во всяком обществе и во всякой стране. Тем более бросились в глаза эти качества в России, столь бедной сильными характерами и яркими индивидуальностями. ‹…› Никто до Витте и после него не умел так блестяще организовать сложное государственное хозяйство в различнейших областях народной жизни»[829].

Писали о Витте и те, кто хорошо знал его лично. В.И. Ковалевский, долгое время проработавший бок о бок с Сергеем Юльевичем в Министерстве финансов, так оценивал его в «Биржевых ведомостях»: «Это не средний статистический человек, не формулярный список с прохождением высоких степеней, не чиновник с большим показателем, поставленным чужой рукой, а выпуклая величина, яркая индивидуальная государственность – во весь рост и в полном значении этого слова»[830].

Итак, ряд либеральных изданий создавали на своих страницах образ не просто крупного чиновника, но личности для России исключительной и не укладывающейся в привычные рамки. Особо подчеркивалось благосклонное отношение министра к периодической печати[831], отмечалась чуждость Витте бюрократической рутине, демократизм и полное отсутствие мелочности и формализма[832]. В статье с говорящим названием «Исполин мысли» В.И. Ковалевский заявлял: «Демократом был он и по привычкам. Витте всегда ставил формы на задний план, ища сущности вопроса и стремясь провести эту сущность в жизнь»[833].