Ущелье - Маргарита Епатко

– Сашенька, живой, – мать вцепилась в сына, перевешиваясь с низкого подоконника времянки на улицу.

– Мать, ну чего ты, – Сашка гладил по голове рыдающую женщину. – Все ж хорошо, обошлось.

– Мальчик мой. Никуда не отпущу. Никому не отдам, – продолжала рыдать тетя Зина.

А за ее спиной ноздреватым снежным комом оседал тающий морок. Чавкнул шлепнувшийся в грязную лужу недоеденный бутерброд. Через пару секунд только разводы на стуле напоминали о несуществующем покойнике.

Пронзительный детский крик разрезал ночной воздух. За ним раздался еще один. Потом послышался плачь маленького ребенка.

– Это у соседки через дорогу, – Зойка посмотрела на Романа, – понимая, что они думают об одном и том же.

Не сговариваясь, парень с девушкой бросились к калитке.

Васька, обхватив ногами ствол дерева, отбивался яблоневой веткой от летающей змеи. Он изловчился и шлепнул по голове несуразное создание с длинным хвостом червяка и крыльями летучей мыши.

– Мамочки! – завизжала вертлявая Танька. – Еще одна летит!

– Я боюсь, – вскрикнула Катюша, закрывая ладонями лицо.

Ванька до этого мирно сопевший на ветке раскрыл глаза и пронзительно заплакал.

– Гадина! – Васька кулаком впечатал змею, парящую рядом с ним, в ствол дерева. Она хлюпнула, лопаясь взрывом детской водяной бомбочки. – Кто из вас их придумал? – мальчишка строго посмотрел на сестер. – Сказано же было. Мечтаем только о хорошем.

– Это не я – мотнула головой Танька. – Я про пирог загадывала.

– Не я, – всхлипнула Катюша, боязливо, сквозь пальцы, глядя на брата.

– Значит она, – брат сердито посмотрел на раскрытую дверь саманного дома, откуда доносился храп пьяной матери. – Когда уже проспится, – зло пробурчал он и тут же озабоченно посмотрел на сестер. – Чего испугались? Я сто раз говорил – это все ненастоящее. Вода и грязь – смотрите, – он продемонстрировал им ладонь, с которой капала вода.

– Ага, а почему мы тогда снова на дереве сидим? – Катюша строго посмотрела на брата.

– Если ненастоящие, как они Ваньку в прошлом году укусили? – спросила Танька.

– За дерево крепче держитесь, – пробурчал Васька, не зная, что ответить.

Он сам не мог простить себе прошлого года. Тогда в такую же страшную неделю побоялся вытащить полугодовалого малыша из кроватки. А потом проспавшаяся и испуганная мать таскала Ваньку в детскую поликлинику лечить «от укусов крыс».

Храп, раздававшийся в доме, стих.

– Пронесло в этом году, – облегченно вздохнул Васька.

Он слышал, как затихало шипенье в траве, как растворялись дымкой скользкие силуэты, скользившие под яблоней.

Женщина в старом домашнем халате с развязанным поясом показалась в проеме раскрытой двери. Лунный свет делал черты ее лица более резкими: глаза запавшими, нос острым.

– Захребетники! – алкоголичка поискала глазами детей. – Нахлебники, наказание мое, – она покачнулась и ухватилась правой рукой за косяк. – Вот гад, меня бросил, а мне вас теперь на себе волочь. Да будьте вы…

– Мама, хватит, – Васька спрыгнул с дерева. – Девчонки итак от страха еле на дереве держатся.

– Поучи меня, – женщина взмахнула рукой, стараясь ударить мальчишку. Не дотянувшись до него, она потеряла равновесие и упала на четвереньки. – Жизнь мою погубили-и-и, – завыла она. – Чтоб вас змеи сожрали-и-и.

Васька попятился. Из коридора за мамкиной спиной, из раскрытых окон старого домика поползли десятки гадов. Вот одна из наиболее быстрых змей, скользнув мимо руки, продолжавшей стоять на четвереньках женщины, подползла к мальчишке. Она подняла плоскую головку и зашипела, готовясь напасть. И в тот же миг тяпка опустилась на тело твари, перерубая его пополам. Еще один взмах и следующая змея судорожно била отрубленным хвостом.

– Зойка, – уводи мальчишку, – крикнул Роман, занося руку для следующего удара.

Запыхавшаяся девушка схватила Ваську за руку.

– Там сестренки и Ванька, – мальчик вышел из ступора от прикосновения теплой руки.

– Где там? – Роман размахивал тяпкой, кроша наступающих гадюк.

Зойка посмотрела туда, куда показывала мальчик и ойкнула. Под яблоней копошился клубок змей. Сплетаясь телами в косу, они норовили забраться по стволу наверх.

– Мама! Мамочка! – заревели от страха девчонки. Глядя на них, зарыдал испуганный Ванька.

– Я сейчас, – Зойка огляделась в поисках брошенных инструментов. Но, похоже, тяпка, которую они подобрали на дорожке от калитки до дома, была единственным подходящим оружием.

– Доченьки мои, – трезвеющая от криков женщина подняла голову от земли. – Кровинушки. Это ж я одна во всем виновата. Не удержала вашего папку. Да будь я проклята, – она попыталась подняться, но все что ей удалось, это сесть на землю.

Змеи замерли, настороженно прислушиваясь к словам женщины и затем, как по команде, бросились в ее сторону.

– Зойка, снимай детей, – Роман отбросил ненужную уже тяпку и подхватил на руки упирающегося Ваську.

Девушка подбежала к дереву, развязывая полотенце, чтобы освободить полуторагодовалого малыша. Катька и Танька сами слезли вниз, продолжая плакать.

– Не смотрите туда, – перегородил сестрам обзор, Роман. – Держите Зойку за руки – уходим. И ты не смотри, – он изо всех сил держал бьющегося в руках восьмилетнего пацана.

– Мама! Мамочка! – Васька старался освободиться из объятий парня, торопливо идущего к калитке. – Мамочка! Не надо! – он изловчился и укусил руку, старавшуюся прижать его голову к плечу.

Взгляд мальчика выхватил открытую настежь дверь и копошащийся клубок змеиных тел у входа. В резком свете луны, они казались причудливыми изломанными тенями, отплясывающими танец смерти.

1840-й год

Антип стоял на поляне рядом с потушенным костром и напряженно вслушивался.

– Чуешь чего? – пробасил Грицко.

– То-то и оно, что ничего, – тяжело вздохнул писарь атаманов. – В ночном лесу всегда зверья полно. А здесь даже филин не ухает.

Словно подтверждая его худшие опасения, тени деревьев под полной луной стали двоиться, потом троиться.

– Что за муть? – Грицко поднял саблю, отброшенную лже-поручиком, с земли.

– Спина к спине, – скомандовал старый вояка Антип. – Продержаться нам надобно, пока Никола с Максимом меч на место не приспособят. Понял?

– А я че? Я ниче, – ухмыльнулся Грицко. – Надо, значит продержимся.

Казаки стали, прикрывая друг друга, посередине поляны, а из леса вокруг выступал туман, обретающий очертания людей. Выпученные глаза, переломанные руки, разбитые головы. Никто из мертвецов, вываливающихся из-за деревьев на поляну, не умер своей смертью.