Главный бой - Юрий Никитин

Кровь текла с разбитой головы, заливала лицо. Почерневшиегубы стали похожи на подгоревшие оладьи. Алые полоски тянулись через всюизорванную одежду.

За Ратьгоем валила целая толпа, оттуда кто-то ахнулвозмущенно:

— Да тот ему всю спину раскроил мечом!

— В трех местах, — добавил другой громко. — Вспину только трусов бьют, что с поля боя бегут… Да ни в жисть не поверю, чтославный Ратьгой бежал!

— Недостойно, — заорал кто-то. — Недостойнобогатыря в спину бить!.. То не богатырь был чужеземный, а зверь подземный, чтоличину людскую напялил! Надо было не мечом, а сперва бросить в него левую лапузасушенной лягушки, а ежели тот все еще останется человеком, тогда левое крылонетопыря, удавленного на могиле висельника!

Владимир спросил коротко:

— Как он?

— Еще жив, — прохрипел Ратьгой. — Правда, яего так отделал, что он вряд ли выживет… Но на всякий случай…

Отрок принес меч и, опустившись на колено перед Владимиром,подал почтительно обеими руками. Владимир быстро перебросил через головуперевязь, князю все понятно, кивком расставил воинов, лучников загнал наверх, ив это время во дворе послышался звонкий стук подков.

Все насторожились, ладони опустились на рукояти мечей,топоров, палиц. Все кони топочут одинаково, только у богатырских своя поступь,и нет дружинника, который не отличил бы по стуку подков коня Муромца от коняКоневича или других сорока сильномогучих богатырей. А этот конь, который идетчерез двор к княжескому крыльцу, настоящий богатырский конь.

В настороженном молчании слушали, как скрипят пудовыеступени, позвякивает железо.

В проеме появился богатырь настолько рослый, что пришлосьслегка склониться, чтобы пойти в палату. Он слегка повернулся боком, иначеплечи застряли бы в дверном косяке, мерными шагами прошел на середину палаты.Богатыри ждали, почти у каждого побелели пальцы на рукоятях мечей и топоров.

Чужеземный воин пристально смотрел на Владимира. Тот при егопоявлении снова опустился в тронное кресло и ждал в холодном молчании. Богатырьпоколебался, словно не решаясь, как себя вести, наконец с явной неохотойотвесил короткий поклон и сказал могучим голосом, от которого зазвенела посуда,а язычки светильников затрепетали и погасли, оставив чадные струйки дыма.

— Исполать тебе, князь. Меня зовут Автанбор Загорный.

Князь ждал, но воин молчал, а богатыри начали потихонькупереговариваться, однако все умолкли и застыли как сосульки, когда Владимирспросил холодно:

— И что же?

Богатырь нагло ухмыльнулся:

— Да ничего вроде бы.

Высоко под сводами послышался скрип натягиваемых луков.Скрип доносился справа и слева, там пыхтели и толкались, выбирая позицию. Воиндаже не повел бровью, хотя скрип явно услышал.

Владимир сказал резко:

— Тогда ответствуй, почто здесь появился? Почто троихмоих людей побил?

— Троих? — удивился Автанбор. — Вообще-то ихбыло больше… Они напали, я защищался. Да их тоже винить нельзя, кому не хочетсяиспытать силушку?

Среди гостей нарастал гомон. Владимир напомнил строго:

— Ты не сказал, зачем ты приехал. Силу испытать?

Богатырь помедлил с ответом, все затаили дыхание. Изстаршего поколения богатырей, которые могут с богами драться на равных, впалате ни одного — вообще не жалуют князя, живут кто где: МикулаСелянинович землю пашет, Святогор на горах бдит, Вольга в лесах зверемрезвится, Самсон в южных краях воюет сам по себе, о других вовсе неведомо ктогде, даже из среднего поколения самые могучие разбрелись по заставамбогатырским, Добрыня вовсе уехал, только Ратьгой разве что, но вот уже иРатьгой попал под его коня…

— Я пришел не по своей воле, — обронил наконецАвтанбор. — Далеко-далеко отсюда встретил неведомого в моих краяхбогатыря. Как водится, послал ему вызов помериться силой. Побежденный отдаетконя и оружие, а сам — в рабы победителя… Гм… Это был самый тяжелый бой вмоей жизни. Бились долго и упорно, но признаю, что меня победил в честном бою.Я слез с коня, но победитель сказал, что в его народе рабов не держат, коня моегос моим оружием тоже не отнимет, только берет с меня клятву явиться в какие-толеса, там среди чащ появилась какая-то Русь, я должен встать на службу местномукнязьку. Вот я и прибыл.

В палате рос гомон. Владимир видел, как суровые лицарасцветают, замороженные губы раздвигаются до ушей, а пальцы соскальзывают срукоятей мечей и тянутся к кубкам. Кто-то крикнул здравицу князю, а Владимирспросил, скрывая радость:

— Богатырь назвал себя?

— Он сказал, что здесь назовут его имя. Он был вкрасном плаще, шлем остроконечный, лицом светел, кудри на плечи падают какзолото… С ним была молодая женщина с ясным лицом и глазами небесной девы.

Пока он называл приметы, говор среди богатырей становилсягромче, слышались выкрики: «Добрыня!», «Добрыня послал!», «Рука Добрыни чуется!» —но когда упомянул женщину, сразу наступило ошарашенное молчание.

— Женщина? — переспросил Владимир. — Гм… Еслибы Попович или Миша Потык… Но Добрыня?.. Как, говоришь, он выглядел?

Автанбор повторил, дивясь замешательству. Владимир сказал снекоторым сомнением:

— Я бы сказал, что победил тебя… Добрыня.

Воин прищурился:

— У тебя только один воин сильнее меня?

— У меня много таких воинов, — отрезалВладимир. — Но одни здесь, другие на кордонах… Искать подвигов в тойстороне отправился один Добрыня. Иначе я бы указал на другого!.. Гм… сженщиной… Молодая, говоришь? Со старушкой бы — еще понятно, онжалостливый… Но мне сдается, ты не слишком рвешься служить нашему, какговоришь, маленькому лесному племени. Правда, перед ним уже вздрагивают соседи,но ты прав: пока еще маленькое. Ему еще долго расти!

Автанбор кивнул:

— Конечно, не рвусь. Но я дал слово, так что будуслужить верно и честно. До тех пор, пока… — Он остановился.

Владимир спросил резко:

— До каких?

Богатырь двинул плечами:

— Я должен объяснять такие простые вещи? В вашемплемени этого не знают?

К Владимиру наклонился Волчий Хвост, прошептал громко:

— До тех пор, пока мы не учиним ущерб или поношение еговоинскому достоинству. Тогда он вправе, не нарушая слова чести, покинуть нашдвор.

Владимир недовольно дернул плечом. В последнее время и этотвоевода слишком часто выказывает перед пирующими, что великий князь чего-то незнает, в чем-то ошибается.

— Принимаю, — сказал он громко. — Отныне ты,Автанбор Загорный, входишь в старшую дружину! У тебя право на место закняжеским столом в Золотой Палате. Твое жалованье, как и остальных старшихгридней, сто золотых ромейских монет. Ты имеешь все права и обязанности, что иостальные сорок богатырей…