Княжич Юра - Михаил Француз

делаются»… Да и дети: столько лет режим устанавливали им с женой, что и сами привыкли теперь…

Поёрзал, поудобнее устраиваясь, потянулся, понежился, вздохнул и закрыл глаза…

* * *

Глава 3

* * *

Открыв глаза дома, на своём разложенном диване под шум и возгласы собирающихся в садик и школу детей, я был счастлив… и немножко разочарован. Счастлив, как человек, который остался в своей привычной обыденной жизни. Разочарован, как фанат попаданческой литературы… из-за того же самого. Но счастлив больше.

Сон. Просто сон. Яркий, подробный, сочный, реалистичный, как сама реальность, запомнившийся так, словно на самом деле день прожит был, и собственными ногами тротуары Имперской Москвы хожены были. Так подробно сны не запоминаются. Если только, это не сновидения Мастеров-сновидящих. Но у тех, как говорят, сам не проверял, сны вообще намного ярче самой реальности. Они и живут больше во снах, чем в жизни — что, кстати, является одной из самых главных ловушек практик ОС. Это ведь, как наркотик — хочется ещё и ещё…

Кстати, морфинисты и опиумные наркоманы как раз и убиваются этими веществами, просто, чтобы уснуть и видеть сны… которых они наяву не могут вспомнить. Или могут? Вот в этой конкретной теме я не очень подкован — в жизни не приближался к наркотикам! Да я даже сигарету обычную не курил ни разу. Поверил, в своё время, отцу, который сказал, что не надо этого делать. Поверил, и не пожалел впоследствии. А теперь уже сам говорю уж своим детям, в надежде, что они поверят мне… хотя бы в этом.

Я проснулся дома. И прекрасно помнил свой сон. Что ж — вдвойне отлично! Новые впечатления — новые идеи для книг!

День недели — понедельник. Ещё одно «отлично»: понедельник — мой методический день. Уроков нет, можно в школу не ходить. А значит… пора лечить голову. Никто же не забыл, что я вчера в нокауте побывал? Я вот, не забыл — моя ведь голова с чужой ногой повстречалась, не чья-нибудь. А ко всему своему бережно надо относиться!

Так что, дочка — в школу, сын — в садик, жена — работать, а я в лес — гулять, километры по свежему воздуху наматывать. Без спешки, плавно, наслаждаясь видами и щебетом птичек. Ну ещё скрипом трущихся под ветром друг о друга деревьев. До крайности полезное занятие. Если в нашем мире и существует легендарная «панацея», то есть, лекарство от всех болезней, то это именно оно. Я лично не знаю ни одного диагноза, при котором прогулки на свежем воздухе были бы противопоказаны. Ну, кроме имунодефицита в терминальной стадии, конечно. Но там вообще всё противопоказано.

Двадцать километров прогулки, потом обед и работа — книга сама себя не напишет, а читатели ждут. Их нельзя разочаровывать, и нельзя оставлять «голодными»…

Вечером, расслабленно обнимая жену на своём диване, я закрывал глаза с ожиданием. И страхом. Страхом, что… не получится. Что сегодня будет обычный серый, смазанный, невнятный и ничем не примечательный сон…

* * *

Я стоял перед зеркалом и внимательно, придирчиво себя рассматривал. Зеркало было почти ростовое, находилось на дверце шкафа. Окна в комнату были открыты. Ещё и электрический свет зажжён. А я стоял голый, после приёма душа, и занимался тем, что самым старательным образом рассматривал своё тело… своё новое тело.

Да, закрыв глаза на своём диване, в своей квартире, в своём городе, я открыл их в той же комнате, что и вчера. Только, нынче, она уже гораздо меньше напоминала бомжатник. Куч из упаковок от еды не было, одежда не разбросана, постельное бельё, хоть и расстелено прямо на полу, поверх всё тех же туристических ковриков, но оно чистое, а одеяло и подушки — проветренные и прожаренные. Да и в целом, дышалось легче (ещё бы — всю ночь окна были открыты).

В общем, все те меры, что были вчера наскоро предприняты мной для организации своего комфорта, возымели результат. А, значит, были не бесполезны.

А то, что я второй раз проснулся здесь, да ещё и «хронологически правильно», то есть, ровно на следующий день относительно предыдущего, а не через месяц или через год, даёт некоторую надежду на то, что пробуждения эти продолжат повторяться. «Где два, там и три», — как говорится!

Какой из этих всех обстоятельств вывод? Очень простой и очень логичный, как по моему мнению: надо обустраиваться!

Всегда, прибывая на новое место, первым делом обустраивай лагерь! Хоть ПВД, это не ППД, но слово «временный» — это настолько размыто-растянуто относительное понятие… Не даром говорят, что: «Нет ничего постояннее временных сооружений». Так что, даже, если этот мой «сон» сегодня будет последним, и никогда уже больше не повторится, то имеет смысл потратить его на обустройство — ведь, а, если нет? Вот так вот раз — и нет? И я снова проснусь здесь же завтра, и послезавтра, и после-послезавтра? И что же — каждый раз «через тазы перепрыгивать»?

Нет уж! Вчера я дал себе послабление, так как всё это было первый раз. Сегодня — второй. А значит — ПХД! Глобальная запидорка всего и вся на закреплённой территории!

Но! Для начала: оценка имеющихся ресурсов. Денежных, материальных и… физических людских.

Личный состав — боец, одна штука.

Возраст — пятнадцать полных лет.

Рост — сто восемьдесят с копейками.

Вес — за сотню с рублями. Оценить точнее не представляется возможным ввиду отсутствия необходимой материальной базы, то бишь измерительных приборов: весов нет, а мерить рост школьной двадцати пяти сантиметровой линейкой — тот ещё «класс точности».

Глаза карие, волосы тёмные.

Здоровье и физическое состояние… в ВДВ не годен. Отдышка, лишний вес, проблемы со зрением, возможно, плоскостопие. Хотя, последнее не точно — возможно, «полный след» мокрой ноги на кафеле остаётся только за счёт лишней массы тела, а не из-за патологии костно-связочного аппарата.

Во всяком случае, всё это — проблемы решаемые. Не быстро и не легко, но вполне.

Это беглый взгляд. Более подробное изучение выдало предсказуемые последствия продолжительного «мусорного» питания: перхоть, прыщи