Александр. Божественное пламя - Мэри Рено

— Для своего возраста он был уже достаточно опытен. Не обращай на это особого внимания; мужчина ведь не может ждать до свадьбы, да и я не жду, если хочешь знать. Но моя мать уже была замужем за отцом, поэтому разговоры об этом — бесчестье для них. За такое оскорбление обидчика убивают. Не важно, понимаешь ты почему или нет, — просто так оно есть.

— Я буду молчать.

Его глубоко посаженные глаза были устремлены вдаль. Птолемей теребил узду лошади. «Что же мне оставалось делать?» — потерянно думал он. Александр все равно узнал бы от кого-нибудь другого. И тут вдруг живший в нем мальчишка пришел на помощь потерпевшему поражение мужчине. Он остановил лошадь.

— Если бы мы породнились как кровные братья, то могли бы говорить об этом кому угодно. — И он коварно добавил: — Но ты знаешь, что мы должны будем сделать?

— Конечно да!

Александр подобрал поводья левой рукой и вытянул правую стиснутым кулаком вверх. На запястье проступила голубая вена.

— Давай сделаем это сейчас.

Птолемей вытащил из-за пояса новый острый кинжал и посмотрел на мальчика, который весь светился от гордости и решимости.

— Подожди, Александр. То, что мы сейчас делаем, — очень торжественно. Твои враги будут моими, мои — твоими, до тех пор, пока мы не умрем. Мы никогда не поднимем друг на друга оружие, даже если наши семьи будут враждовать. Если я умру в чужой земле, ты исполнишь надо мной погребальные обряды, то же я сделаю для тебя. Братание подразумевает это.

— Обещаю. Приступай.

— Нам не нужно много крови.

Птолемей, не обращая внимания на подставленную вену, слегка надрезал белую кожу на руке. Мальчик, улыбаясь, смотрел вниз. Уколов собственное запястье, Птолемей соединил два пореза и сжал их.

— Сделано, — сказал юноша.

И сделано хорошо, продолжил он про себя. Какой-то добрый демон надоумил меня. Теперь они не смогут однажды явиться ко мне и сказать: «Он всего лишь ублюдок царицы, а ты — сын царя; так заяви о своих правах».

— Давай, брат, — сказал мальчик. — Садись, конь отдохнул. Мы можем ехать.

Царские конюшни из оштукатуренного кирпича с каменными пилястрами были выстроены широким четырехугольником. Они были наполовину пусты — царь устроил маневры, что делал всякий раз, когда на него снисходило новое тактическое озарение.

По пути в караульную Александр остановился посмотреть на кобылу, которая только что ожеребилась. Как он и надеялся, поблизости не было никого, кто мог бы отправить его прочь со словами, что лошади в такое время крайне опасны. Он прокрался к кобыле, задобрил ее и погладил жеребенка; теплые ноздри лошади ерошили ему волосы. Вскоре она слегка подтолкнула его, давая понять, что все, этого довольно, и Александр оставил их в покое.

На утоптанный двор, источавший запахи конской мочи, соломы, кожи, воска и жидкой мази, только что завели трех странных лошадей. Их чистили чужеземные конюхи в штанах. Недоуздки, которые приводил в порядок раб из конюшен, были причудливо разукрашены: блестящие золотые пластины, увенчивающие их красные камни овальной формы, крылатые быки, вычеканенные на удилах. Лошади были прекрасные: высокие, мощного сложения, не заезженные. Вскоре привели и еще лошадей.

Дворцовый распорядитель, несший в этот день дежурство, заметил смотрителю конюшен, что варварам долго придется дожидаться возвращения царя.

— У фаланги Бриса, — заметил мальчик, — полно хлопот с сарисами. Пока они научатся с ними управляться, пройдет немало времени. — Сам он пока что был в силах приподнять только один конец этого гигантского копья. — Откуда эти лошади?

— Они проделали путь из Персии. Послы великого царя, за Артабазом и Менаписом.

Эти сатрапы бежали в Македонию после неудавшегося мятежа. Царь Филипп счел их полезными, мальчик — достойными интереса.

— Но они гости и друзья, — возразил он. — Отец не позволит великому царю забрать их, чтобы убить. Скажи этим людям, чтобы они не ждали.

— Нет, это помилование, как я понимаю. В любом случае, послов принимают, с чем бы они ни явились. Так положено.

— Отец не вернется прежде полудня. Думаю, позднее, из-за пеших гетайров. Они все еще не могут быстро построиться. Позвать Менаписа и Артабаза?

— Нет, нет, сначала послы должны получить аудиенцию. Покажем этим варварам, что мы знаем толк в приличиях. Аттос, поставь этих лошадей в отдельную конюшню; чужеземцы всегда заносят какую-нибудь болезнь.

Ребенок внимательно осмотрел лошадей и их сбрую, потом постоял в раздумье. Затем вымыл ноги у акведука, оглядел свой хитон, зашел к себе и переоделся в чистый. Он часто слушал рассказы сатрапов, когда тех расспрашивали о великолепии Персеполиса: тронном зале с золотыми деревьями и виноградом, лестнице, по которой могла подняться целая кавалькада, необычных обрядах гостеприимства. Персы, это было очевидно, любили церемонии. Превозмогая боль, он расчесал волосы, насколько мог без посторонней помощи.

В расписанном Зевксисом зале Персея, одном из парадных залов, где принимались почетные гости, управляющий двором присматривал за двумя рабами-фракийцами с синей татуировкой, расставлявшими маленькие столики с пирожными и вином. Послы сидели на почетных местах. На стене над ними Персей избавлял Андромеду от морского дракона. Персей был одним из предков, и говорили, что Персию основал тоже он. Казалось, что его потомки сильно переменились. Герой был обнажен, в одних лишь крылатых сандалиях; послы носили полное мидийское облачение, от которого изгнанники отвыкли за время своего пребывания у Филиппа. Каждая пядь тела у этих людей, кроме разве что рук и лиц, была прикрыта одеждой, и каждая пядь одежды — разукрашена. Круглые черные шляпы послов были прошиты блестками, даже их бороды, завитые маленькими круглыми колечками, словно панцири улиток, тоже казались вышитыми. К отделанным бахромой туникам были пришиты рукава, ноги обтягивали штаны — пресловутое отличие варваров.

Поставили три кресла, но сидели только двое бородатых мужчин. Сопровождающий их юноша стоял за креслом старшего посла. У него были длинные шелковистые иссиня-черные волосы, кожа цвета слоновой кости, лицо одновременно надменное и нежное и темные, сияющие глаза. Старшие спутники были заняты беседой, и он, первым заметив стоявшего в дверях мальчика, одарил того чарующей улыбкой.

— Да будет ваша жизнь долгой, — сказал мальчик, входя. — Я Александр, сын Филиппа.

Бородатые головы обернулись. Через мгновение послы встали и призвали на сына царя сияние солнца. Не потерявший самообладания управляющий назвал их имена.

— Пожалуйста, садитесь. Подкрепитесь, вы, должно быть, устали после долгой дороги.

Он часто слышал эту фразу. Послы не шевелились, и Александр понял, что они ждут, пока он сядет первым. Никогда еще ему не оказывали такого почета. Он вскарабкался в кресло, предназначенное для царя. Подошвы его сандалий не доставали до пола, и управляющий подал рабу знак принести скамеечку для ног.