Отрезанная ветвь - Ivan Ivanovich

tabСам же принц Чан глубоко вздохнул и попытался успокоиться, но мысли то и дело возвращались к одной сероглазой девочке и ее словам о том, что «его аура бунтует». Что бы это значило?

Изгнание

В тронном зале собралось большинство придворных. На их лицах, искаженных тенями, бросаемыми факелами, было написано непонимание, медленно сменяющееся ужасом. Осознание того, что сейчас произойдет, накатывало на них постепенно, от чего придворные с каждой минутой все больше впадали в состояние шока. Отдельно от этой толпы стояли двое детей. Мальчик и девочка. Мальчик с трудом сдерживал свою ярость, в то время как лицо девочки было абсолютно бесстрастным и лишь то, как она сжимала руку своего брата, выдавало ее волнение. У одной из колон стояла группа придворных. Среди них была девочка лет десяти с серыми глазами, с трудом сдерживающая слёзы.

Черные дни настали для Народа Огня. Вначале погиб кронпринц Лу Тен. Затем, после шестисотдневной осады, убитый горем из-за смерти сына, кронпринц Айро снял осаду столицы Царства Земли и отступил. Но все это меркло перед тем, что произошло в самом сердце Страны Огня. На девяносто пятом году жизни скончался Хозяин Огня Азулон. Многим гражданам, родившимся и живущим в годы 75-летнего правления Азулона, он казался чем-то вечным и незыблемым. Суровый, но справедливый правитель, Азулон олицетворял собою идеального властителя в понимании людей огня. И теперь он умер. Просто в одно утро люди проснулись и увидели вместо знамен и королевских штандартов черные полотнища и сразу все поняли.

Похороны Азулона прошли пышно и торжественно. Многие не сдерживали слез, следуя за похоронным кортежем. Во главе колонны шел принц Озай, а за ним его трое детей: принц Чан Мин вместе с принцем Зуко и принцессой Азулой. Музыканты монотонно били в медные тарелки, отгоняя злых духов от трупа усопшего, десятки слуг несли с собой все необходимое для того, чтобы их правитель не испытывал нужды в мире духов: корзины с фруктами и зверей на убой, кувшины с вином и маслом, сундук с монетами и великолепных скакунов для передвижения. Простым людям на улицах раздавали поминальные блюда, а в богадельни были отправлены кошельки с деньгами.

Многих насторожило то, что среди членов королевской семьи не было леди Урсы, а дети вели себя подчеркнуто бесстрастно. Удивило многих и отсутствие кронпринца Айро и, в целом, поспешность, с которой организовали похороны. Именно тогда в сердцах придворных зародились ростки сомнения и дурных предчувствий. И теперь, стоя в тронном зале, они увидели подтверждение худшим из их опасений.

На троне теперь восседал Хозяин Огня Озай, коронованный всего несколько дней назад. Многим было непонятно, с чего это Азулон решил передать трон не Айро, а Озаю. Люди по-своему уважали Озая, однако кронпринц Айро в их глазах, даже несмотря на поражение при Ба Синг Се, оставался героем и всенародным любимцем. Это было еще одним звонком для придворных, сообщающем о грядущих изменениях.

Перед троном Хозяина Огня стоял на коленях подросток в возрасте 14-15 лет. Длинные волосы цвета лучшей туши для письма были собраны в пучок заколкой в форме языков пламени. Он был одет в простую, но качественную одежду чёрно-красного цвета. Его лицо приобрело обреченно-бесстрастное выражение. Приговор принцу Чан Мину был уже вынесен.

— Когда-то Агни подарил тебе жизнь, дабы ты вырос достойным сыном для меня и внуком, достойным славы моего великого отца, Азулона. Долгое время ты был нашей гордостью. Как же мы были слепы! — прорычал последнюю реплику Озай и замолчал, давая придворным возможность переварить его слова. — Твое предательство и неуважение к трону оскорбило меня. Твои обвинения всего лишь детский лепет возомнившего себя невесть чем юнца. Ты забыл свое место. Ты — позор нашей семьи, — с каждым словом придворные все больше и больше улавливали нотки бешенства в голосе нового Хозяина Огня. — Ты должен был умереть еще в колыбели, ибо лишен величайшего дара, покорения огня и способности познать первоэлемент всего сущего. Теперь я понимаю, что Агни оставил в тебе жизнь, дабы наказать меня за мои грехи. Ты не достоин того, чтобы быть наследником драконьего трона. И посему, я изгоняю тебя из столицы. Уходи и не возвращайся!

Эти слова отразились от сводов тронного зала, оглушив стоящих там людей. Оцепеневшие от шока придворные наблюдали, как принц Чан Мин, любимец Азулона, ближайший друг принца Лу Тена, тот, кому уже сейчас прочили место первого советника при будущем Хозяине Огня, медленно поднимается с колен, бросает секундный взгляд на своего отца, делает низкий поклон, разворачивается и уходит из тронного зала. Они уже не заметили, как принц Зуко и принцесса Азула так же быстро покинули тронный зал и побежали в покои их старшего брата. Озай же, не увидев или сделав вид, что не увидел это действие, стал отдавать распоряжения.

А тем временем два младших отпрыска королевской семьи неслись через дворец, чтобы застать своего брата перед уходом. Они боялись не успеть. Ведь принц Чан Мин выделялся среди прочего тем, что мог заранее предугадать некоторые поступки и принять превентивные меры. И вот, когда Азула и Зуко ворвались в его покои, принц Чан уже был одет в темного цвета дорожный плащ, мощные сапоги, простую одежду, на спине висел большой мешок с лямками, а на голове кожаная шляпа лимао. Из-под плаща торчал кончик его меча цзянь, выкованного всего полгода назад. Он смотрел на них, а они смотрели на него. Прошла минута, пока принц Чан Мин не выдохнул и не улыбнулся им, от чего они тоже вздохнули, немного успокоившись.

— Что, мелкие? Поди уже придумали тысячу способов, как убить Хозяина Огня? — со свойственным ему с некоторых пор сарказмом протянул принц Чан, чем вогнал бедных детей в ступор. Обведя их взглядом, Чан покачал головой и подошел к ним. — Не надо отвечать, я и так вижу, что ты, Зуко, — сказав это, он ткнул брата указательным пальцем, — просто хочешь пустить в Озая самый большой шар, который сможешь создать. А у тебя, Азула, — теперь палец уткнулся в принцессу, — уже есть пара черновых вариантов, как так сбросить его с престола, чтобы на вас никто не подумал. Ведь так? — спросил их брат и, дождавшись кивка, продолжил: — Так вот, забудьте о мести. Если даже вы повелись на это представление, то придворные