Ветры земные. Книга 1. Сын заката - Оксана Демченко

Ноттэ метнулся к борту, опасаясь увидеть подтверждение догадки – увы, оно нашлось сразу: к люгеру мчался, едва касаясь волн, черноволосый нэрриха могучего сложения! Он был почти недосягаем, и осталось испробовать последнее, почти безнадежное: преследовать врага, не вычисляя расстояния.

Люгер обогнал сбросившую паруса шхуну и, не маневрируя, удалялся. Люгер уже теперь был на пределе возможностей Ноттэ в беге по воде. Или – за пределом?

Первый прыжок, второй, третий. Нога подломилась и почти предала. Водный бег – не игра, а настоящее чудо, предельная концентрация сил души, доступная нэрриха в четвертом круге опыта, не ранее… На сей раз Ноттэ был обязан свершить чудо. Постыдно проиграть врагу в хитрости. Невыносимо уступить мерзавцу «Гарду», предать капитана Вико, единственного знакомого человека, разгадавшего тайну счастья… И, по закону людского мира, вынужденного платить. Убеждения – величайшая роскошь, они никому не по карману, даже королям и всесильному духовному владыке – маджестику Башни.

Четвертый, пятый, шестой шаг, вода вязкой смолой обнимает лодыжки. За ней право, вода бездонна и могуча. К тому же тело нэрриха – тяжелая темница его души, пронизанной ветром…

Седьмой шаг. Восьмой! Колени увязли в жадной пене… Ноттэ зарычал и упрямо побрел вперед, увязая всё глубже, ничего не видя, не чуя. В висках билась отчаянием одна мысль: как же быстр лучший люгер Эндэры!

Канат шлепнул хвостовым узлом рядом, в полушаге, плеск возмутил серую воду и вынудил нэрриха очнуться. Ноттэ хрипло рассмеялся, вспрыгнул на верткую пеньковую змею, пробежал в три прыжка до её головы, мертвым узлом вцепившейся в обнос борта «Гарды».

Ноттэ ощутил ладонью борт, взметнулся вверх, ступил на палубу и глубоко вздохнул, целиком отдаваясь грядущей схватке.

Он справился с невозможным, одолел пропасть воды, успел – и все же опоздал. Вико тяжело опирался на обнос: именно его рука бросила спасительную веревку. За плечом капитана «Гарды» возвышался косматый, чернобородый гигант-нэрриха. Он, без сомнения, уже объявил себя хозяином люгера. И страшно наказал несогласного с переменами: клинок прорубил тело насквозь, Вико уже не стоял – висел на лезвии, полосующем плоть по косой, с оттягом.

Ноттэ зарычал, распластался по доскам, скользнул мимо капитана. Краем глаза он отметил с холодным ужасом, как по желобку чужого клинка бурно сбегает кровь, чтобы впитаться в древесину и последний раз породнить Вико и его любимый корабль…

Не позволяя себе отвлекаться, Ноттэ атаковал, уклоняясь от гудящего взмаха даги, чтобы снизу, расходящимся движением обоих клинков, вскрыть грудину чернобородого. «Закатный луч» – в чью честь был назван удар, учитель Оллэ не сказал… но, кажется, тот нэрриха тоже принадлежал западному ветру. И, вроде бы, он жил очень давно. Его помнил только Оллэ, и только Оллэ мог отдать знание об одном из самых надежных способов умерщвления нэрриха.

Палуба со стоном приняла тело Вико, звук едва успел зародиться, когда убийца капитана начал заваливаться назад и вбок, роняя оружие из слабеющих рук.

В бой двух нэрриха, равных в своей невероятной скорости, нельзя добавлять третьего ни во имя его спасения, ни ради мести. Таков непреложный закон. Враг первым нарушил закон, и расплатился немедленно. Не успел освободить эсток из взрезанного тела, не успел уйти от удара, не смог поставить блок. Не увернулся от пинка в живот, выбивающего остатки дыхания из вскрытых легких…

Ноттэ прянул вперед, продолжая выдавливать дыхание. Коротким клинком перерубил позвоночник. Склонился, вгляделся в мелкие, почти черные, глаза. Зрачки пустели. Ноттэ нагнулся ниже и шепнул в самое ухо врага созвучие, которое пришло и стало посильным недавно: нэрриха высоких кругов опыта чувствуют наречия очень тонко и глубоко. Может статься, это единственный из настоящих ответов, найденный за время жизни. Даже Башня не ведает столь ценного, в её книгах уцелело начертание древних рун, но буквы и звук – разное, слово не имеет силы с тех пор, как забылось сокровенное звучание.

Тело чернобородого гиганта осталось лежать на палубе, окончательно мертвое. Ноттэ на краткий миг прикрыл глаза, накапливая планы и выстраивая мысли в должный порядок. Он выиграл схватку, как того желала Башня, если верить словам гранда-нанимателя. Но дело – его личное дело – не завершено. Созвучие, которое вырвало из груди мертвого нэрриха неизрасходованный запас его жизненных сил, еще звенит в ушах. Оно не иссякло, в нем уцелела сила северного ветра.

– Помощник! – позвал Ноттэ, оборачиваясь к Вико. Он обнял капитана за плечи, приподнимая от палубы и наспех осматривая рану. Кивком, не отвлекаясь, указал на труп нэрриха. – Немедленно убрать с люгера в лодку, там оставить. Управишься, командуй разворот. К борту шхуны, быстро. Я не закончил дело.

– Да, нэрриха, – прошептал серый от ужаса парнишка, стоя на коленях рядом и не имея сил ни слышать, ни исполнять. Он пробовал зажать испачканными ладонями широкую рану капитана и смотрел только на Вико. – Он… жив?

Пришлось бить недоросля по лицу, жестоко и не жалея. Своя боль – она не так уж плоха, она успешно сбивает излишек пены с забродившего сознании. И людям, и нэрриха. Умирающий враг успел вспороть ногу Ноттэ от колена до бедра, поэтому глядеть на неподвижное лицо Вико не так тяжело… почти посильно.

– Мне нужна шхуна, – строго приказал Ноттэ, слепо озираясь и боясь отвлечься, отстраниться от Вико. – Ясно? Сюда позови двоих. Прочих гони наверх и командуй разворот, помощник.

Кажется, сработало все же последнее слово, но не удар и боль. Это говорило о парне наилучшим образом. Может, судьба у «Гарды» такова, что люгер исторгает негодных людишек, вышвыривает из команды? «Всю свою короткую жизнь паршивец мечтал стать капитаном», – отметил нэрриха. Щурясь и усмехаясь, он следил за помощником Вико, который встал с колен и шагнул к штурвалу. До исполнения заветного теперь, когда Вико при смерти, – полшага… и что же? Пацан пробует улыбаться серыми губами: его назвали помощником, значит, есть надежда вновь услышать попреки старого капитана. Неисполненная мечта порой ценнее сбывшейся. Люди редко осознают это, тем более в юности.

Ноттэ с сомнением нахмурился. Знать бы самому, осталась ли надежда! Одолеть в поединке чернобородого удалось, и древнее слово сказано верно, прядь чужой силы не вернулась в косматую гриву северного ветра: она трепещет, как длинный язык флага, приросшего к левой ладони. Тянет, рвет болью не тело – душу. Слово было впервые прочтено Ноттэ в старой книге Башни – записанное буквами, лишенными силы, даруемой верным звучанием. Рядом в книге имелась пометка – «способно вернуть долг». Старая пометка, на забытом ныне диалекте, и нанесена вылинявшими за века чернилами.

В мудрость древних и их законы, еще не ставшие догмами, Ноттэ верил, пусть и с осторожностью. Сейчас он заставил себя отбросить остатки сомнений. Склонился над Вико, предоставив все маневры люгера помощнику. Зря его, что ли, учил капитан?

Ноттэ разрезал попорченный эстоком пояс Вико, отвел ткань от раны на животе, еще раз строго глянул на свою ладонь, до неприязни обыкновенную. Хоть бы светилась, что ли… Верить в зримое чудо гораздо легче! Увы, приходится уповать на самоубеждение. Чернобородый виноват перед Вико в коварном отнятии жизни. Удар в спину! Раз виновен, пусть вернет долг.