Жизнь, по слухам, одна! - Татьяна Устинова

А он всего лишь собирался… убить. Непоправимо, навсегда.

Говорят, что ничего не бывает «просто так», что любаяженщина непременно чувствует «эти вещи» – если не знает точно, то догадывается«спинным мозгом».

Ниночка не догадывалась. И он ушел.

Его нечем было остановить – отец давно уже не имел на негоникакого влияния, а детей, которые могли бы хватать папочку за колени и кричать«Не бросай мамочку!», у них не было.

Впрочем, остановить человека, который хочет уйти,невозможно, а Ниночкин муж очень хотел уйти.

Кроме того, он еще очень хотел, чтобы Ниночка осталась виноватой.Должно быть, собственное чувство вины оказалось для него непосильной ношей и онникак не мог с ней справиться! Он пыхтел под ношей, вздыхал, силился еесбросить, и ничего у него не получалось.

Они прожили вместе почти десять лет. Говорят, что с возрастомлюди меняются, и мир вокруг меняется, и очень сложно, почти невозможно остатьсявместе, ибо нет никаких гарантий, что второй будет меняться точно так же, как ипервый, в ту же сторону, с тем же креном, поворотом, радиусом – черт знает, счем еще!.. Ниночка и ее муж ничего такого не знали ни про крены, ни проповороты, они просто жили вместе, и им было весело!..

Пусть это очень глупо – но правда. Так оно и было.

Екатерининский парк и курица в кафешке на углу улицыКуйбышева остались в прошлом, но и парк, и кафешка как будто грели их,подбадривали, утешали, словно два старика, провожающие молодых добрымипонимающими взглядами!..

Ничего, обойдется, ведь есть же мы, а мы все на свете знаем,знаем, как бывает нелегко, почти невыносимо, но потом ведь налаживается!..

Пока есть «мы», есть и все остальное – опавшие холодныерастопыренные листья, и очень синее осеннее небо, и лужа, в которую, помнишь,она провалилась, и ты все хотел отдать ей свои носки и стеснялся, потому чтоони были бумазейные, истончившиеся на пятках, а она – фея! Разве фею можнонарядить в такие носки?! И собака, шуршавшая носом в этих самых листьях, тожебыла. Вы все мечтали, что у вас когда-нибудь будет собственная квартира исобака. Обе, и квартира и собака, непременно громадные и очень уютные! Икакие-то последние денежки мелочью, которые ты наскреб ей на книжку в магазинеЗингера на Невском! Ей понадобилась книжка по русскому искусству, она тогда,кажется, какой-то экзамен сдавала, а книжки не было. Вы зашли в магазин простотак, ни на что не надеясь, и книга там стоит! И вам подали ее с полки, тяжелую,глянцевую, немного самодовольную и очень красивую, и стоила она бешеных денег!У тебя никогда не было денег, и твоя девушка всегда была гораздо богаче, но –странное дело! – тебя это почти не волновало, словно уже тогда ты был уверен,что настанет день, когда ты сможешь купить ей не просто книжку, а целый книжныймагазин вместе с покупателями и продавцами!.. Но тогда ты наскреб на эту книжкуи был страшно горд собой, и она приняла ее у тебя, прижала к себе и прошептала,как нечто очень интимное, что непременно расскажет маме, какой царский подарокты ей сделал сегодня!..

Есть «мы», и есть то самое главное, чего нет почти ни укого, – интерес друг к другу!.. Пока интересно, можно жить, не опасаясь, чтовсе кончится в одночасье, ведь это такая редкая штука – интерес!..

Вот как раз в одночасье все и кончилось!

Муж ушел, а Ниночка осталась сидеть на ковре с единственноймыслью – как бы не упасть на пол, чтоб не задохнуться!..

Он ушел, она осталась, а он стал придумывать себе оправдания– из-за чего ушел! Никто его ни о чем не спрашивал, но он все равно придумывал!Поначалу Ниночке казалось, что самое трудное – это сидеть на ковре, в страхе,что вот-вот задохнешься, а выяснилось, что самое трудное – узнавать, как сильноон ее не любил все эти десять лет!..

Ты разрушила. Ты не понимала. Ты никогда!.. Ты только осебе!..

Я даже не знал, что ты такая! Я думал, что!.. Я больше такне мог!..

Мы больше не можем вместе! Мы должны отдохнуть! Мы сталидругими!

И вообще, никаких «нас» нет. И не было никогда.

В довершение всего пришла бумага из райсуда. В этой бумаге,написанной его рукой, было сказано, что «взаимопонимание утрачено», «совместнаяжизнь фактически не ведется с такого-то числа такого-то месяца», «имущественныхпретензий не имеется».

Про то, что «не ведется и утрачено», Ниночка читала весьдень. Притягательная, как орудие убийства, бумага лежала на столе. Ниночкаподходила и читала снова и снова – «имущественные претензии… непонимание… прошудать развод».

Потом откуда-то взялась Катька Мухина, оттащила ее от этойбумаги, надавала по щекам, потому что Ниночка все рвалась перечитывать. Ейказалось страшно важным запомнить все формулировки!

Словно мало было ему бумаги, он звонил и вновь и вновьповторял, что любит другую. Давно и сильно. Она талантлива, умна, хороша собой,и той, другой, очень нужна его поддержка.

Я все равно с тобой разведусь, ты можешь даже ничего непридумывать!

Ниночка ничего не стала придумывать. И они развелись.

Судье, усталой молодой женщине с приятным равнодушным лицом,Ниночка сказала, что не возражает против развода.

– Может, подумаете еще немного? – предложила судья. – Никтовас не торопит! Какая разница, когда разводиться, можно ведь и через месяц?!

Ниночка сказала, что они разведутся именно сейчас. Ее муждолжен поддерживать молодых и талантливых.

– Да бросьте вы дурака валять, – негромко сказала судья,потом оглянулась на какую-то барышню преклонного возраста, кутавшуюся внеаппетитный коричневый платок, и велела не записывать это в протокол. – Ну,побегает он и перестанет, в первый раз побежал, что ли!

Ниночка была снисходительна к усталой молодой судье – таведь не знала про парк, про собаку, про книжку и про то, что все десять лет имбыло интересно друг с другом!..

Ее родители сказали: наплевать и забыть! Ты молодая,красивая, у тебя все впереди! Хочешь в Париж, девочка? Тебе обязательно нужно вПариж, чтобы немного прийти в себя!

Его родители сказали: мы так и знали! Все равно ничегопутного бы не вышло! Сын вкалывает день и ночь, а жена, бездельница, толькотратит, только тратит! Да и ушел он по-мужски, все ей оставил! Чего еще надо!Может, хоть теперь он будет счастлив, заслужил!..

Но словно и этого всего было мало, муж, как-то моментально инеобратимо ставший бывшим, продолжал Ниночке звонить, говорить, как хорошо емунынче, как он от нее устал. Еще он говорил, что она всю жизнь прожила за егоспиной, что тянула из него жилы, что она всегда умеет удобно устраиваться начужом горбу – это Ниночка уже слышала от свекрови, именно ее интонациивибрировали в голосе бывшего мужа!..