Завтра - Гийом Мюссо

И тут увидел, что к нему приближается мужчина. Он попытался сесть и даже почти что сел, но получил от Тарасова удар ногой в грудь.

— Лежать! Не дергаться!

Испуганный подросток лег, не решаясь даже взглянуть на каскадера.

— Почему ехал за мной? — спросил тот, нажимая ему ботинком на грудь.

Ромуальд сжался и закрыл глаза.

— ГОВОРИ!!! — заорал Тарасов так громко, что у Ромуальда снова невольно брызнули из глаз слезы.

Русский, вне себя от ярости, ткнул ему ногой под ребра. У Ромуальда перехватило дыхание, а когда боль немного отпустила, он закашлялся.

Тарасов схватил его за куртку и потащил по полу, открыл дверь и швырнул в комнату без окон с металлическими стенами и потолком. Ромуальд мешком упал на пол, а каскадер запер дверь с другой стороны. Пареньку не понадобилось много времени, чтобы понять, где он находится. Пронизывающий холод стал добираться до него. Он поднял глаза наверх. Трубки огромного испарителя дышали холодом. Ромуальд понял: его заперли в мощной холодильной камере.

* * *

Бостон

Большой бакалейный магазин «Зеллиг Фуд»

Мэтью вез тележку, пробираясь сквозь толпу в отдел фруктов и овощей.

— Быстрей, папа! Вези быстрей! — просила его Эмили, удобно усевшись в тележке.

Мэтью потрепал дочурку по щеке и занялся покупками: пучок укропа, пучок эстрагона, лук-шалот, маленькие луковки репчатого.

А когда уже уезжал из секции, вдруг увидел молодую картошку Нуармутье, которую обожала его жена. Он уже заглядывал в магазинчики, где продавали первые весенние овощи, но никак не мог напасть на это золотистое чудо. И вот повезло. Сегодня вечером у них будет замечательный ужин. Он приготовит все, что любит Кейт. Несмотря на сумасшедшую цену, Мэтью взял солидную порцию картошки, потом проверил по списку, не забыл ли чего, и направился к кассам.

— Папа! Мы забыли напиток для Санта-Клауса! — закричала Эмили.

— Действительно, — согласился Мэтью и снова развернул тележку.

В молочной секции отец и дочь с общего согласия прихватили пакет гоголя-моголя.

— Добавим в него хорошую рюмочку коньяку, и Санта останется доволен, — пообещал Мэтью, подмигивая Эмили. — Ему же нужно согреться!

— Ты хорошо придумал, — одобрила Эмили.

Мэтью улыбнулся и пообещал себе не забыть выпить гоголь-моголь до того, как в первый новогодний день Эмили войдет в гостиную.

* * *

Ромуальд костенел от холода. Он сжался в комок, подтянул коленки к подбородку, уткнулся носом в мех куртки. Хотел взглянуть на часы, но… Наверное, он находился в холодильной камере не меньше получаса. Ромуальд с трудом обвел глазами помещение. Заметил в углу сваленные в кучу деревянные поддоны. Плесень и ржавчину, которые покрывали стены. Что же делать? Выключить холодильник нет никакой возможности. Открыть дверь тоже.

Ромуальд пытался согреться, как мог. Шевелил ногами, стучал одну о другую, двигал плечами, пальцами, но ничего не помогало. Холод забирался под одежду, покрывая кожу пупырышками, проникал под кожу, промораживал до костей. От холода у него застучали зубы, да и сам он весь дрожал. В груди бухало сердце, словно он делал тяжелую работу.

На что теперь можно было надеяться?

Однако внезапно к рокоту холодильника прибавился скрип и скрежет. Дверь открылась, и в камеру вошел каскадер. Со стволом в одной руке и ножом в другой он медленно приближался к Ромуальду.

— Что, холод не тетка? — оскалился русский, наклоняясь над подростком. — Только на своей шкуре можно понять, какая пытка лютый мороз!

Взмах ножа, и веревка, от которой онемели руки Ромуальда, разрезана. Чуть ли не ползком подросток выбрался из холодильной камеры.

Тарасов внимательно следил за ним. Он-то знал, что бывает при резкой смене холода на тепло. У Ромуальда перехватило дыхание, он начал судорожно кашлять. Кашляя, он растирал себе плечи, руки, лицо, но по-прежнему дрожал от холода. Ему стало легче дышаться, потому что он вдыхал более теплый воздух.

Через несколько секунд Тарасов вновь приступил к допросу.

— Возиться с тобой мне некогда, — объявил он. — Или ты говоришь, почему следил за мной, или навсегда отправляешься в холодильник. Выбирай!

Ромуальд с закрытыми глазами глубоко дышал. Тарасов продолжил сыпать угрозами:

— Думаешь, побывал в аду? Нет, это еще цветочки! Подумай хорошенько: ты в пустыне. Можешь орать сколько хочешь, никто тебя не услышит. Выгоднее заговорить, а иначе сдохнешь в одиночестве мучительной смертью.

Ромуальд открыл глаза и огляделся вокруг. Никакой надежды сбежать. Спрятаться тоже негде.

Русский стоял и смотрел на него.

— Спрашиваю в последний раз: почему ты следил за мной?

Подростка снова начал бить кашель. Тарасов потерял терпение и схватил его за волосы.

— Ты будешь отвечать или нет?!

Собрав все силы, Ромуальд резко наклонил голову и наподдал головой русскому под дых.

От неожиданности и боли русский замер. Подросток, воспользовавшись ситуацией, кинулся бежать. Но каскадер подставил ему подножку, и тот растянулся, рухнув на металлический стол, где лежали вещи каскадера.

— Куда это ты собрался, а?

Тарасов с яростью набросился на мальчишку и принялся его молотить — в живот, под ребра, куда попало, — удары сыпались дождем. Ромуальд свалился на пол, и русский продолжал его бить, но теперь ногами.

Выплеснув гнев, русский остановился. Ромуальд лежал. Он не мог подняться на ноги. Каскадер сгреб паренька за ворот куртки и снова потащил в холодильную камеру.

— Пошел ко всем чертям! — рявкнул он и запер металлическую дверь.

Убедившись, что запор держится крепко, каскадер вернулся в основное помещение и принялся наводить порядок. Падая, подросток мог повредить компьютер. Тарасов проверил, уцелел ли ноутбук, подобрал упавшие сигареты и ключи. Ноутбук не пострадал, и он убрал его снова в сумку, а сумку положил в пикап на заднее сиденье. Достал сигарету и взглянул на часы.

«Покурю потом», — решил он и спрятал сигарету в пачку.

Тарасов направился в глубину ангара, где начинался коридор, в который выходило несколько металлических дверей. Он открыл первую. Там стоял «Харлей-Дэвидсон Фэт Бой», мотоцикл дизайна 70-х, ярко-оранжевый с блестящим хромом.

Каскадер вывел мотоцикл из «гаража» на свет и стал осматривать. Мощнейшая машина с вместительным топливным баком, спицованными колесами и зубастой резиной. Порядок.

Затем он проверил «глок», вложил его в кобуру и повесил под мышку. Револьвер поменьше надел на щиколотку. Потом надел шлем и специальную мотоциклетную куртку, в которой ездил на своем железном коне.