Мифриловый крест - Вадим Проскурин

- Ну и как тебе моя мама? - спросил я Зину поздним вечером, когда мы уже лежали в постели.

- Ты хочешь правдивый ответ или вежливый? - уточнила Зина.

- Уже никакого.

Зина тихонько рассмеялась.

- Христос не зря говорил о почитании родителей, - сказала она. - Дело даже не в том, что почитать их хорошо, а не почитать плохо, дело в том, что природа человека такова, что родители всегда хорошие. Можно идти наперекор собственной природе, обычно у человека достаточно мозгов, чтобы делать глупости, но недостаточно, чтобы их не делать… но лучше не бороться с самим собой, это опасно и неприятно. Ты понимаешь, что твоя мама не самая идеальная женщина на свете, но для тебя она всегда будет самой лучшей. Это закон природы, ты в силах изменить его, но лучше этого не делать.

- Самая идеальная женщина - это ты, - возразил я.

- Следуешь советам мамочки? Так делать не стоит, опытный волшебник легко чувствует ложь.

- По-твоему, я лгу?

- Нет, не лжешь. Ты пытаешься убедить себя в том, что говоришь, и притом довольно успешно. В этом нет ничего плохого, ты сам решаешь, во что верить и кого любить, и я не считаю возможным вмешиваться в твой выбор.

- Тех, кого любят, не выбирают.

- Это распространенное заблуждение. Те, кто сделал неправильный выбор, оправдывают себя этими словами.

- Ты считаешь мой выбор неправильным?

- Я не могу ничего считать. Это твой выбор и твоя душа, даже ты сам не можешь познать ее в полной мере, и тем более это невозможно для меня. Никто не сделает выбор за тебя и никто не оценит твой выбор точнее, чем ты сам.

- Ты грузишь. Я так и не понял, ты будешь учить меня заклинаниям?

- Я уже учу тебя.

- Почему-то я осваиваю новые заклинания только после кормления.

- Таков путь вампира, каждое кормление дает новые силы. Вначале ты делаешь большие шаги, потом они становятся все меньше и, наконец, наступает момент, когда ты перестаешь прогрессировать. Если ты параллельно не развиваешь свою душу другими способами.

- Молитвами?

- Хотя бы. Почему ты так скептически относишься к молитвам?

- Мне кажется глупым стоять на коленях и молить бога о всякой ерунде. Это какое-то жульничество - вот я, маленький мальчик, попрошу большого мальчика, и он побьет другого маленького мальчика, отберет у него мороженое и даст его мне.

- Ты что, думаешь, что на молитвы отвечает бог? - удивилась Зина. - Тот босой бородатый старец в белой хламиде, что сидит на облаке и играет на арфе?

- А кто же еще? Если бог не отвечает на молитвы, то молитвы бессмысленны.

- Бог отвечает на молитвы, но это не тот бог, который на небе, а тот, который в тебе. Ахим брахма аси, если я ничего не путаю.

- Что это значит?

- "Я есть бог". Одна из буддийских мантр.

- Буддийских чего?

- Мантр. Это такие слова, которые, будучи услышанными, а еще лучше, произнесенными, воздействуют на душу в нужном направлении, пробуждают внутренние силы…

- Волшебные слова, как в сказках?

- Не как в сказках, а как в реальности. Кстати, этим же свойством обладают хорошие стихи.

- Поэзия у вас из-за этого запрещена?

- Именно. Простой необразованный смерд, совершенно неразвитый духовно, услышав хорошее стихотворение, может случайно обрести просветление и стать диким монахом.

- А что это за дикие монахи, кстати?

- Дикий монах - человек, равный силой монаху, но монахом не являющийся. Дикие монахи умеют колдовать и не признают никаких ограничений. Со временем они чаще всего становятся на темную сторону.

- Темная сторона, светлая сторона - в этих словах есть какой-нибудь смысл или это просто демагогия? Я видел, как во имя дела света вырезали целую деревню…

- Свет может творить зло, а тьма - творить добро. Нельзя говорить, что свет - хорошо, а тьма - плохо. Сила света позволяет призывать тварей, способных стирать с лица земли целые города, а сила тьмы - останавливать зло, творимое во имя света.

- Сила тьмы позволяет творить чистое добро? Не останавливать зло, а именно творить добро?

- Нет. Все чары тьмы направлены на разрушение и ослабление, созидает только магия света. Но именно силами света создаются самые страшные монстры.

- Вампиры стоят на стороне тьмы?

- Такова наша природа.

- Ее можно изменить?

- Говорят, можно, но я еще не видела никого, кто бы это сумел. Возможно, ты станешь первым, я надеюсь на твой крест.

- В последнее время он почти не разговаривает со мной.

- Чем сильнее ты становишься, тем меньше необходимости в разговорах.

- Логично. Так ты не ответила, ты будешь учить меня заклинаниям?

Зина хихикнула.

- А чем, ты думаешь, мы занимаемся? - спросила она.

Мама не утерпела и потребовала приступить к исцелению уже на следующее утро. Зина пыталась упираться, она говорила, что процедура, начатая после обильной еды, будет болезненна, но мама не обращала на ее слова никакого внимания.

- А если твои чары не подействуют? - говорила она. - Если у меня лекарство кончится, ты, вообще, знаешь, как без него больно?

- Пока будут действовать чары, больно будет по любому.

- Ничего, я потерплю. Сережку рожала - терпела, так что же я, теперь не потерплю, что ли?

Я не стал дожидаться, чем закончатся их препирательства, потому что начал чувствовать голод. И у меня появилась забавная идея насчет того, как его утолить.

Я дошел до метро, купил телефонную карту и позвонил по телефону, указанному на визитке Евгении Быстровой, специального корреспондента "Птички кря-кря". Судя по характерным гудкам в трубке, это был мобильник с коротким номером. Евгения сняла трубку после третьего гудка.

- Алло! Слушаю вас, - сказала она жестким и грубоватым голосом, и мое сердце заныло от нетерпения, скорее бы обнять ее, припасть к шее и…

- Кто это? - спросила Евгения.

- Сергей. Вампир. Вы мне дали визитку в супермаркете.

- Где вы?

- Через полчаса буду в… - я описал расположение одного скверика в паре километров отсюда. - Жду вас у входа. Не опаздывайте.

- Я не успею за полчаса! - крикнула журналистка. - Давайте хотя бы через час.

- Я буду ждать пятнадцать минут, - сказал я, - постарайтесь успеть, другого случая не представится.

И я повесил трубку.

Евгения появилась только через пятьдесят четыре минуты и она была не одна, ее сопровождал бородатый и суетливый мужик лет сорока, закутанный в шарф по самые уши. Неприятный сюрприз, но не существенный.