Ева. Книга 2 - Ева Миллс

– Где ты с ним познакомилась?

– Весной, в командировке.

– Кто он такой?

– Он адвокат. Ты собираешься меня допрашивать? – я еще пыталась шутить, но выходило плохо.

– Ты снова собираешься замуж? – в глазах Маризы сверкали золотые всполохи.

Я опешила. Я предполагала, что этот разговор может получиться трудным, но, чтобы так… Я хотела обнять дочку, но она отпихнула меня, выскользнула из рук.

– Собираешься, да?

– Нет, милая, конечно, нет!

– Я должна буду называть его папой?

– Да что ты несешь, ребенок?

Мариза зажала уши, закричала:

– Я не ребенок, не называй меня так! Думаешь, я ничего не знаю? Думаешь, так хорошо всем врешь?

Мы как-то разом вдруг ушли под лед и не знали, как выбраться. Очень осторожно, тщательно подбирая слова и следя за тем, чтобы голос оставался ровным, я вымолвила:

– Что тебя беспокоит? Спроси, я отвечу тебе правду, обещаю.

Глотая слезы, она посмотрела на меня слишком взрослыми глазами:

– Ты снова чужая. Тебя нет со мной. Когда приезжает Роуз, ты рядом, но когда он – я знаю, почему ты меня отвозишь к Бьянке – ходишь с ним гулять допоздна, в ресторан – и забываешь про меня. И я боюсь…

– Чего ты боишься? – я уже тоже почти плакала.

– Что он отберет тебя у меня.

Я обязана была ее успокоить. Сказать, что она не должна сомневаться во мне, что никто не может отнять меня у нее. Но с ясностью осознания человека, который долго брел с закрытыми глазами на ощупь, а потом резко открыл – понимала, что это уже случилось. Что я не справляюсь, разрываюсь на части – и везде не додаю, всем приношу огорчения. Глубокая печаль пронизывала меня, впервые за три месяца наконец-то мелькнула мысль, что я заигралась, опасно заигралась.

Прервав затянувшееся молчание, я снова обняла Маризу – она не оттолкнула на этот раз, а только сильнее прижалась ко мне и разрыдалась, совершенно по-детски, громко и жалобно. Я ничего не говорила, просто гладила ее по голове, давая время, показывая, что не сержусь. Успокоившись, она свернулась клубком на кровати, положив голову мне на колени. Время текло медленно, словно в застывшем янтаре, молчание обнимало нас, закутывало в спиральный кокон спокойствия.

– Я согласна с ним познакомиться.

– Необязательно. Пойдем только вдвоем, ты и я.

– Ты правда так сделаешь?

– Да. Конечно.

Мариза сосредоточенно замолчала. Я видела, как в ее открытых глазах отражаются мысли.

– Не надо. Пускай идет. Я буду вежливой, обещаю.

– Уверена?

– Да. Все равно я все время буду с Брендой и Кимом. Не хочу, чтобы ты скучала одна.

От этой невинной мудрости у меня защемило сердце. Не в первый раз я ощущала, как рано пришлось повзрослеть моей дочери – но все равно каждый раз чувствовала боль и вину. Мариза заметила перемену во мне, и, обхватив за шею, поцеловала.

– Мам?

– А?

– Я люблю тебя.

– И я тебя. Люблю.

* * *

Я представила семье Майка за день до свадьбы. Рику и Бьянка пригласили нас на ужин к себе домой, где находились и приехавшие накануне родители. Отвертеться было невозможно: все, включая и Майка, считали эту идею – познакомиться заранее в спокойной обстановке – изумительной.

В окружении своих спутников я приближалась к двери с неким священным ужасом. Во что я ввязалась? Как могла согласиться на это «знакомство с родителями?» Бросила взгляд на Маризу – дочери Майк в итоге не понравился – ее замкнутая напряженность и отрывистая резкость были заметны невооруженным глазом. Но она сдержала слово и всю дорогу от нашего дома до Беверли-Хиллз вполне вежливо отвечала на вопросы об учебе, друзьях и интересах. Безусловно, он заметил неодобрение, которое излучала Мариза, но воспринял детскую антипатию адекватно. Казалось, ситуация его искренне забавляет – а возможно, так оно и было в действительности. Уверенности Майка нельзя было даже завидовать – я только представила, как чувствовала бы себя, оказавшись под прицелом глаз его друзей и родственников, а во рту уже стало вязко, как будто пожевала неспелой хурмы. «Вот поэтому ты всего лишь продаешь книги, а он – адвокат».

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, и крепче сжав ладонь Майка, я позвонила.

Открыла Бьянка, при виде нас расцветшая в улыбке: «Заходите, добро пожаловать!» Майк вручил ей вино и цветы, Мариза, недовольно буркнув привет, с порога умчалась в глубину дома, я, обнимая невестку, скорее почувствовала, чем услышала её подбадривающий шепот у своего уха: «все будет хорошо, он милый». Эпичный момент знакомства прошел немного напряженно: я предупредила всех заранее, что Майк старше меня, но по еле заметно напрягшимся лицам братьев поняла, что все равно они не вполне представляли, насколько. Взгляд Элены был настороженным и холодным, Джек пытался казаться доброжелательным и оживленным, но выходило чертовски плохо. Поведение самых родных на свете людей никак нельзя было назвать раскованным и располагающим. Бьянка и Анна, обе неуловимо похожие между собой и на нашу мать, выглядели гораздо более естественней. Видно было, что Майк им понравился и они без труда поддерживали спокойный доброжелательный разговор. Благословенны их усилия, благодаря им мы дотянули до ужина без приключений.

За столом я оказалась напротив Майка, по правую же его руку сел папа, по левую – Рэн. Бьянка, словившая мой взгляд, полный испуга, выразительно пожала плечами: «А что я могла сделать?» Поначалу разговор больше напоминал допрос, но с количеством вина, которое умница хозяйка щедро подливала в бокалы, становился более непринужденным. Майк никак не выказывал, что его задевают каверзные вопросы моих родных и был само очарование. В действительности, я ранее даже не предполагала силу его обаяния. Он ловко обходил все острые углы, был внимательным, искренним, отвечал честно и открыто, разговаривал с Джеком о работе, а с Рику о громких делах в мире шоу-бизнеса, грамотно похвалил стряпню Бьянки, нашел с Анной общих знакомых и к середине вечера полностью покорил всех. Кроме Рэна и мамы. Они были вежливы, но и только. Казалось, харизма Майка никак на них не действовала, и они смотрели на него цепким, пронизывающим взглядом. Я молилась всем богам, чтобы дело ограничилось только взглядами, но Элена, прищурив глаза, всё-таки задала тот вопрос, который, как я надеялась, никто не посмеет задать.

– Скажите, Майк, вы были женаты?

Она сделала едва заметное ударение на слове «были», придав фразе совершенно другой смысл. «А может, ты до сих пор женат?»

Я замерла с ложкой во рту, да и все тоже притихли. Это была вопиющая бестактность со стороны моей матери, но по лицам остальных было ясно, что ответа внимательно ждут все.

Майк не дрогнул. Спокойно посмотрел в глаза Элене, ответил: