Секрет моей матери - Никола Скотт

— Что ж, послевоенный мир, отлично. Идем.

И Фиби зашагала между лотками, а толпа расступалась перед ней, словно Красное море перед Моисеем. Я крепко взяла ее под локоть, и она повела меня к первому лотку, а оттуда дальше, вглубь деревни, внимательно рассматривая товары и изучая лица продавцов. Время от времени моя сестра останавливалась, чтобы купить какую-нибудь еду или маленькую безделушку, и болтала с хозяевами лотков. Ее волосы трепал ветер, раскрасневшееся лицо было оживленным. Чудесный денек сегодня, не правда ли? Какая прелесть! Вкуснятина! А вы здешняя? Однако, несмотря на ее приветливость и обстановку, располагающую к общению, люди были намерены продать как можно больше. Мало кто из них мог себе позволить прохлаждаться, болтая с нами. Постепенно я стала понимать, что мне надоел этот шум и гам. Кроме того, я набила живот сконом и двумя удивительно вкусными рыбными котлетами.

— Фиби, здесь чересчур людно. — Я увлекла сестру ко входу в небольшой коттедж и отмахнулась от пирожка с яблоками, который она попыталась вложить мне в руку. — Нам нужно систематизировать свои действия… Мне кажется, ниже по улице я видела магазин. Давай спросим там. И знаешь что, Фиби?

Она откусила кусок пирожка и снова протянула его мне.

— Успокойся, хорошо? Ты пугаешь людей.

Швырнув остатки пирожка в мусорное ведро, сестра похлопала меня по руке и уже собиралась увлечь обратно в толпу, но тут дверь коттеджа открылась и на пороге появилась женщина. Она шла, покачиваясь под весом большой корзины, дергавшейся и извивавшейся у нее в руках. Увидев высунувшуюся лапу, я попятилась к Фиби, стоявшей у лотка с морепродуктами. Незнакомка потеряла равновесие, и корзина взвилась в воздух. Я машинально протянула руку, чтобы схватить ее, и вдруг раздался хруст. Все смешалось: руки, ноги и яростно отбивающиеся когтистые лапы.

Нам понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Причиненный урон казался непомерным. Навес был сломан, половина лотка рухнула, устрицы, бумажные тарелки и салфетки разлетелись в разные стороны.

Когда кошка наконец сумела высвободиться из корзины, она вонзила когти мне в руку, и я, взвыв, упала прямо на ее хозяйку. Невольно обняв меня, женщина расхохоталась и, продолжая смеяться, стала приводить все в порядок.

— Тихо, Хьюги! — потребовала она, обращаясь к хозяину лотка. — И ты тоже. — Она усадила шипящую кошку обратно в корзину и связала ручки платком. — Надо было сделать это раньше. Мне так жаль, что она вас поцарапала. Сейчас я обработаю ваши раны. Это моя вина, Хьюги, хватит сердиться. — Женщина улыбнулась растерянному продавцу и Фиби.

Лицо моей сестры покраснело и запылилось. Она торопливо наклонилась и принялась собирать разбитые устричные раковины.

— Мне ужасно жаль, — произнесла Фиби. — Конечно же, я оплачý понесенные убытки…

— Глупости, — строго ответила женщина, — это ведь не официальное место торговли — прямо здесь, у моей двери. Хьюги просто пытался заработать пару фунтов, продавая утренний улов.

Она подобрала две хилые опоры, поддерживавшие навес, и вместе мы водрузили их на место. Сам навес ремонту уже не подлежал, однако Фиби вытащила откуда-то несколько безопасных булавок и сумела замаскировать самые большие дыры, а затем прикрепила ткань к опорам при помощи ожерелий из ракушек, которые купила по дороге сюда.

— Мне нравится. — Женщина отступила на шаг, оценивая результат. — Морская тематика, Хьюги… Пойдемте. — И она поманила нас за собой.

Фиби подчинилась, а я задержалась еще на миг, вложив в ладонь Хьюги двадцатифунтовую банкноту, а затем поспешила за ними, прикрывая ладонью кровоточащее предплечье.

В конце главной улицы, там, где она встречалась с гаванью, мы остановились. Здесь, как и повсюду, толпились люди, и женщина увлекла меня к лотку с цветами, возле которого сидела девочка-подросток.

— Ну наконец-то! — сердито проговорила она. — Мне нужно в туалет. — И убежала.

— Спасибо, Кейт! — крикнула ей вдогонку женщина, затем улыбнулась двум покупательницам, склонившимся над горшочками с лавандой. — Привет. Скажете, если потребуется моя помощь.

Она осмотрела мое предплечье.

— Ох! И ведь это даже не моя кошка. Она принадлежит моей матери, но, к несчастью, привязана ко мне. Постоянно является на мою кухню и съедает все, до чего удается дотянуться. Так, а теперь давайте их обработаем.

Она легонько коснулась царапин на моей левой руке, смыла кровь, а затем обмотала их салфеткой. С другой стороны деревянного стола одна из покупательниц взяла в руки горшок с лавандой.

— Сколько стоит?

— Пять фунтов за горшки среднего размера, десять за большие с ручкой. Двадцать — за те, что на полу, — протараторила женщина, ободряюще улыбаясь.

Покупательница возмущенно охнула и поставила горшок на место. Она взяла маленький сноп пшеницы, перевязанный бечевкой, и принялась внимательно его рассматривать. Продавщица мрачно покосилась на нее, а затем закатила глаза.

— Туристы, — скривилась она, обращаясь ко мне. — Кстати, я Фиона Хокер.

Она была похожа на матрешку: миниатюрная, с короткими вьющимися волосами и круглыми румяными щеками. Я улыбнулась в ответ, поглаживая забинтованную руку.

— Большое спасибо. Я — Эдди Харингтон, а это…

— Фиби Робертс. Очень рада с вами познакомиться, — присоединилась к разговору моя сестра. — Мне очень жаль, что мы перевернули тот лоток с устрицами. Может быть, мы можем чем-то помочь Хьюги? Или его зовут Гарри?

— Простите, мисс, сколько стоит вот это?

Фиона обернулась, улыбаясь женщине, продолжавшей изучать маленький сноп пшеницы.

— Этот два пятьдесят. Есть еще горшочки с лавандой, которые я могу отдать вам по три. — Она обошла лоток и выудила откуда-то горшок поменьше, а затем завернула саженец клубники для мужчины с огромным рюкзаком, битком набитым овощами.

Фиби там временем принялась возиться за столом: убрала какую-то упаковку, смела несколько засохших растений.

— Вы давно здесь живете, Фиона? — спросила моя сестра, потянувшись за щеточкой, чтобы смахнуть грязь со стола.

Фиона опустила деньги в коробку. Она была удивлена активностью Фиби, но все же ответила:

— Лет двадцать пять, наверное. Мой отец переехал сюда, когда мне было пять. Но моя мама тут родилась. Видите ли, на самом деле она — моя мачеха, и… — Но прежде чем Фиона успела договорить, из корзины вновь послышалось рассерженное мяуканье.

— Чертова кошка! — проворчала женщина. — Послушайте, можно попросить вас об одолжении? У моей мамы лоток в гавани. Я отнесу ей Трикси и вернусь. Мелочь для сдачи здесь, ее не много, но должно хватить. Отлично. Можете съесть по булочке. — И она жестом указала на корзину, стоявшую под столиком, очень похожую на ту, что прыгала рядом с нами, затем подхватила разгневанную кошку и направилась к гавани.