Секрет моей матери - Никола Скотт

— Я сейчас редко выполняю обязанности шеф-кондитера, — проворчала я, внезапно почувствовав, как мне все это осточертело. — И почему я не должна туда входить? В конце концов, мне нужно бывать в магазине.

— Да, конечно, конечно, — примирительным тоном произнесла Грейс. — Однако, может быть, тебе не стоит так долго обедать и входить в магазин в верхней одежде?

— Я надену униформу, — устало отозвалась я.

— Это было бы чудесно! — радостно воскликнула Грейс. — О, только что звонил твой друг, Эндрю. Ну, ко мне в кабинет. Кажется, он пытался связаться с тобой по мобильному. По всей видимости, держаться подальше от нашего заведения выше его сил. Может быть, стоит предложить ему работу?

Она поставила поднос с сабле, затем взяла одну из маленьких коробочек и протянула ее мне, чтобы я взглянула на печенье.

— Кажется, эти раскрошились, посмотри. Придется поговорить с шофером. Ему следует быть более осторожным.

— Ты знаешь, что всего этого не произошло бы, если бы мы готовили здесь, — ответила я. — Каждый день из главной кухни прибывает все больше и больше изделий. Скоро мы вообще перестанем печь. И чем тогда будем заниматься мы с Клер?

— Поедать то, что пострадало во время транспортировки, — ответила Грейс с философским спокойствием. — Кстати, я хотела поговорить с тобой об этом, Эдди.

— О раскрошившемся печенье? — Я изо всех сил старалась не выказать раздражения.

— Нет, о доставке. А еще тебе недавно пришло письмо. Пойдем, я тебе его отдам.

Грейс вывела меня из кухни, и мы направились в ее кабинет по маленькому коридорчику. Там было темно и тесно; ограниченное пространство словно заворачивало меня в чересчур теплое одеяло.

— Оно лежало здесь… — Грейс села за стол и принялась перебирать корреспонденцию. — А теперь, милая, послушай меня. Я знаю, что ты все еще хочешь как раньше печь пирожные и остальное, но в том, чтобы делать это здесь, совершенно нет смысла. Извини, но даже торты на главной кухне украшают в два раза быстрее. Даже учитывая расходы на доставку, это выгоднее, чем стряпать тут.

— Грейс! — испуганно воскликнула я. — Пожалуйста…

Она наконец нашла коричневый конверт, который искала, и вручила его мне.

— И нам нужно серьезно подумать о… — Грейс многозначительно кивнула головой в сторону кухни, откуда доносился голос Клер, напевавшей «Fantine’s Death» из мюзикла «Les Miserables»[26].

— Ты ее уволишь? — Я взяла письмо и, не глядя на него, положила в карман куртки.

— Меняется подход к ведению бизнеса, — поспешно отозвалась Грейс. — Мы расширяемся. Готовка на Максвелл-корнер — единственный способ выстоять. В присутствии Клер нет необходимости, у нее мало работы. Ты же это понимаешь, правда?

— А я? — осторожно спросила я. — Я тоже…

— Возьми на себя управление одним из магазинов, — сказала Грейс.

Или уйди. Захлопни за собой дверь кондитерской. Займись чем-нибудь другим, не «Le Grand Bleu», а собственным проектом. К моему удивлению, при мысли об этом меня не захлестнула волна паники, как всего несколько дней назад, когда Эндрю размахивал передо мной брошюрками, которые ему дали в агентствах недвижимости. Не обязательно брать большие кредиты и выбирать идеальные помещения, чтобы управляющие банком липли ко мне, как мухи. Это может быть маленький бизнес. Я буду делать то, что всегда хотела, что мне нравилось с самого начала. Голые кирпичные стены, видавший виды деревянный прилавок и большая бурлящая кофеварка… Там будут продаваться пышные лимонные пироги с маком и высокие маффины, поблескивающие под толстым слоем сахара, маленькие булочки халы[27] только что из печи, со стекающим соленым маслом, похожие на пушистые тучки.

Внимательно глядя на меня и улыбаясь, Грейс ждала, приглашая разделить ее энтузиазм, но у меня не было ни тени сомнений по поводу того, что если ее планы воплотятся в жизнь, если рядом со мной не будет Клер, которая поторапливала меня, когда я слишком долго возилась с гнездышками из безе; если, возвращаясь после обеденного перерыва, я не почувствую запаха собственноручно испеченного хлеба, — значит, мне пора идти своим путем. Я вспомнила себя в возрасте двадцати пяти лет, вдохновленную оптимизмом Грейс, о том, как она была рада, когда я взяла на себя управление магазином в Кенсингтоне, как она принесла шампанское и поднимала тосты не за свой, а за наш успех, и, самое главное, вспомнила, как Грейс поддерживала меня первые месяцы после маминой смерти. Она всегда была рядом, давала мне надежду и защиту, подбадривала и уверяла, что все будет чудесно. Но теперь все изменилось, и хотя я могу так никогда и не достать луну с неба, новая я, черт побери, могла бы найти в себе достаточно сил для того, чтобы жить так, как мне хочется.

— Грейс, — осторожно начала я, — все эти годы были просто чудесными, и ты тоже чудесная, но, по-моему, мне пора идти своей дорогой.

— О нет, не говори так! — Грейс привстала с кресла.

Я протянула руку через стол и накрыла ее ладонь своей.

— Я не ухожу прямо сейчас — останусь, пока ты не найдешь кого-нибудь другого.

— Эдди, прошу тебя! — взмолилась она. — В последнее время тебе пришлось нелегко. Возьми несколько выходных. Я договорюсь с остальными девочками, они тебя подменят. И мы поговорим с тобой на следующей неделе.

Я покачала головой и уже открыла рот, чтобы возразить, но Грейс встала, распахнула двери, вручила мне сумочку и зонт.

— В конце концов ты согласишься со мной, я знаю. Перемены — это хорошо, Эдди, вот увидишь. Поговорим с тобой через несколько дней.

Я стояла на противоположной стороне улицы, глядя на кондитерскую Грейс, а по дороге несся поток машин. Вокруг меня сновали жители пригорода, мамочки, переносившие через лужи маленьких детей, сумки с покупками и школьные портфели. Тучи висели так низко над землей, что затеняли верхушки зданий, и кондитерская Грейс выделялась на фоне тумана подобно сказочной пещере: лампочки, поблескивающие за высокими окнами, стены, аккуратно выкрашенные бело-голубой краской, и оконные рамы цвета лаванды. Справившись с искушением снова пересечь улицу, вбежать в кабинет Грейс и взять свои слова назад, я сунула руки в карманы, плотнее закуталась в куртку, спасаясь от холода, и вдруг услышала шелест. Я извлекла из кармана коричневый конверт, который дала мне Грейс. Эдди, думаю, ты захочешь на это взглянуть. Позвони нам в ближайшее время! — вот что было нацарапано на нем почерком миссис Бакстер. Само письмо было адресовано не мне, а моей матери. Я узнала неровные буквы, начертанные рукой Джеймса Мерка.

Сунув пальцы в конверт, я вынула несколько листов формата А4. Счет, похожий на те, что я видела в папке. Ответ из архива Западного Сассекса, в котором предлагалось в случае необходимости нанести им визит. И, наконец, письмо, вскрытое, но в оригинальном конверте, отправленное несколько месяцев тому назад; адресант — Мейделин Робертс, Крабтри-лейн, 4, Бримли.