Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Хорошо, — сказал полковник и повернулся кДронго, — двоих уже взяли. И как видите, без особого шума.

— Дай Бог, — Дронго грузно повернулся кполковнику, — они ведь ездили за газетами. Боюсь, что для этого посылаютне самых лучших телохранителей.

— Вам не кажется, что вы относитесь к ним слишкомсерьезно? — спросил Машков.

— Наоборот. Мне кажется, что это вы их недооцениваете.

В автомобиль сели двое бойцов группы захвата. Троеспрятались на заднем сиденье. Еще двое укрылись в багажнике. Нужно былоподождать минут десять, после чего вернуться обратно на дачу. У задней калиткиуже стояли другие сотрудники ФСБ, ожидая сигнала.

У Хорькова в этот день было особенно хорошее настроение. Онплотно позавтракал, позвонил в Санкт-Петербург Законнику, сообщив, чтопопытается уладить дела с итальянскими компаньонами. Правда, он объяснил своемусобеседнику, что тому придется заплатить пятьсот тысяч долларов неустойки, иЗаконник, понимавший, что он виноват, согласился на все. Следовательно, завычетом ста тысяч долларов, которые Хорьков заплатит Полухину и его киллерам, унего оставалось еще четыреста; он считал их гонораром за полученноебеспокойство.

Он сидел в кабинете у телевизора, когда к нему вошла Маша.По утрам она обычно надевала халаты из белого шелка. Вообще она любила шелк и,кроме халатов из этого материала, так красиво облегавших ее плотную фигуру,требовала стелить ей постельное белье только из этого материала. Хорьков иногдапосмеивался над этой странностью молодой женщины, даже дразнил ее, уточняя, гдеименно в Чогунаше она приучилась к шелковым простыням, но охотно поощрялподобные прихоти.

На этот раз она вышла к нему с веселой улыбкой, хотя обычнопо утрам у нее бывало не очень хорошее настроение.

— Давай поедем в Италию, — предложила она. —Мне так хочется посмотреть на твою виллу.

— Сейчас нельзя, — рассудительно возразилХорьков, — там могут появиться люди Ревелли. Когда мы разрешим этупроблему, тогда и полетим.

— Как все глупо получилось со вторым ящиком, —вздохнула она.

— Да. — Воспоминание о втором ящике былонеприятным, и он нахмурился. — Но мы решим и эту проблему. Сейчас главное— разобраться с Ревелли. А про второй ящик ты забудь, его не было.

— Я думала позвонить в Чогунаш, узнать, как там Волнов.

— Зачем тебе этот вояка? Мавр сделал свое дело… —Он привлек ее к себе. Шелковое белье приятно возбуждало. Он раскрыл халат ипровел ладонью по ее бедру.

— Все равно нужно узнать, как там дела. — Онавырвалась из его рук. — Я ведь не дура, не собираюсь звонить ему наквартиру. Если что-то произошло, меня могут и засечь. Поэтому я позвонюкому-нибудь из своих бывших соседок.

— А предлог? Тебе нужен предлог.

— Справлюсь, как там могилка моего мужа, — циничноусмехнулась она, поднимая трубку.

— Ну и стерва, — пробормотал Хорьков, видя, какона набирает номер.

К этому времени карантин с поселка был уже снят, и городскиетелефоны работали. Но ни Сергей Хорьков, ни его спутница даже не подозревали,что их собственные телефоны прослушиваются.

Маша набрала номер и подождала, пока ее соединят. Оназвонила к соседке, которая жила в их барачном домике на третьем этаже вквартире с постоянно протекавшей крышей. При воспоминании об этом Машанепроизвольно сжала трубку.

— Алло, слушаем вас, — послышался голос соседки.

— Зина, здравствуй, — быстро сказала она. —Как у вас дела?

— Ой, Машенька у нас тут такое происходит! Нашли убийцутвоего мужа. И убили водителя. Ты его помнишь, наверно? Прапорщик Мукашевич. Ивообще, тут такое творилось! Комиссии наехали, все проверяли, все телефоныотключили. Говорят, даже хищение было в Центре, но этого по телефону нельзяговорить.

Она растерянно взглянула на смотревшего телевизор Хорького.Тот не обращал на нее никакого внимания.

— А кто убийца? — растерянно спросила она.

— Все говорят, что ваш знакомый Волнов. Тыпредставляешь, говорят, что он…

Она быстро отключила телефон. Потом снова посмотрела наХорькова.

— Сережа, — тихо позвала она, — Хорьков. Тотобернулся к ней. Увидел ее лицо. И сразу понял, что произошло нечто ужасное.

— Что случилось?

— В Чогунаше арестован Волнов, — растерянносказала она. — Я только что узнала.

— Я тебе говорил, что нужно вызвать его в Москву иубрать, — зло выкрикнул он, моментально оценив опасность. — Воттеперь твой Волнов нас заложит.

— Нет, — нерешительно сказала она, — он этогоне сделает.

— Не сделает, не сделает, — передразнил он ее,вставая с кресла. — Он уже наверняка нас заложил. Может, сейчас у нашихдверей уже стоят сотрудники милиции, приехавшие нас арестовать.

— Нужно уезжать, — произнесла она, глядя передсобой в одну точку, — нужно быстро уезжать.

— Иди к черту, — огрызнулся Хорьков. — Кудауезжать? К Ревелли в Европу? Я к нему убийц послал. Ты посмотри, как ты меня вугол загнала.

— При чем тут я?! — закричала она. — Ты самсебя загнал! Не нужно было заранее брать деньги.

— Замолчи, дура. — Он бросился к сейфу. В этотмомент в кабинет вошел один из его телохранителей. На даче было установленоскрытое наблюдение за дорогами, но сотрудники ФСБ этого не знали. Впрочем,этого не знал почти никто. Наблюдение велось с помощью камер, спрятанных встенах и в кронах деревьев.

— У задней калитки стоят несколько вооруженныхлюдей, — доложил телохранитель, — кажется, из спецназа.

— Доигралась, сучка, — заорал Хорьков, и в этотмомент на территорию дачи въехала машина, ездившая за газетами. К ней подошелохранник. В этот момент один из сидевших внутри спецназовцев резко открылдверцу и ее ударом отбросил подошедшего. Тот упал, а когда попытался подняться,на него уже наставили дуло автомата. Из автомобиля выскочили спецназовцы ирассредоточились по всей даче. И в этот момент сверху прозвучала автоматнаяочередь. Это стрелял тот самый охранник, который находился в кабинете вместе сХорьковым и Суровцевой. Он стрелял прицельно и попал в одного из нападавших.Тот, раненный, упал на землю. В ответ его товарищи открыли беспорядочный огоньпо окнам дачи.

— Черт возьми, — разочарованно сказалМашков, — что там происходит? Почему они стреляют?

Дронго молчал. Он не хотел напоминать, что заранеепредупреждал о таком исходе, так как видел смятение полковника и не хотелраздражать его еще больше. Они вышли из автомобиля и, осторожно пригибаясь,прошли к даче. Туда уже подтягивались остальные сотрудники. В самом доме заселотрое телохранителей, которые бешено отстреливались, понимая, что пощады им небудет. Из кабинета, упав на ковер, ползком выбирался Хорьков, продолжавшийпроклинать женщину.