Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Какая разница, что там случится? — циничноусмехнулся Хорьков. — Если где-нибудь подохнут негры или арабы, малайцыили туземцы. Они и так вымирают тысячами. Ну, подохнет еще несколько тысяч. Ичерт с ними. Никто ничего даже не поймет.

— Где заряд? — закричал генерал.

— Мои гарантии, сначала обговорим мои гарантии. Еслимне пообещают минимальный срок и свободу в будущем, я скажу, куда увезли второйящик из Финляндии.

— Я не могу давать таких гарантий. — Земсковпонимал, что он не сможет пообещать виновному в таких тяжких преступленияхХорькову смягчения его приговора. И тем более, что сам арестованный понимал всюневозможость этого.

— Тогда и я не буду говорить, — заявил Хорьков.

— Мы все равно найдем всех ваших людей. Всех по одномуарестуем и допросим. Нам еще расскажет обо всем ваша сожительница Суровцева.

При упоминании ее имени Хорьков вздрогнул. Он вспомнил проМашу и про спрятанные ею деньги. «Надеюсь, она спрятала их хорошо», —злобно подумал он.

— Вот пусть она вам все и рассказывает, —отмахнулся Хорьков. — Я устал и ничего больше вам не скажу.

— Хорошо, — неожиданно согласился генерал, —я поговорю с руководством страны. Вам дадут пожизненное заключение. Расстрелане будет, только расскажите, где находится второй похищенный заряд.

— Нет. Какая мне разница — сдохнуть от пули или втюремной камере после многолетних мучений. Первое, по-моему, гуманней. Полнаяамнистия, — вдруг нагло заявил Хорьков. — Вы же прощаете, когданужно, воевавших против вас людей. И в Таджикистане, и в Чечне. Полная амнистия— и я помогаю вам найти второй заряд.

— Вы убийца, — разозлился генерал.

— Тогда ищите его сами. И учтите: у вас очень маловремени. А кроме меня, никто не знает подробностей, — нахально ответилХорьков.

— Вон отсюда, — стукнул кулаком по столу Земсков.

Когда арестованного увели, в кабинете наступила тишина,после чего Машков тихо сказал:

— Может, действительно договориться?.. Какая польза отего расстрела? А так мы будем все знать точно.

— Договориться с этим убийцей? Никто не разрешит егоамнистировать, никто, — убежденно произнес генерал. — Мы не можемпойти с ним на сделку. И никто не пойдет. Это исключено.

В этот момент зазвонил телефон директора ФСБ. Земсков сразуподнял трубку, озадаченно взглянув на офицеров, сидящих в его кабинете. |

— Хорьков сказал, где второй заряд? |

— Нет. Требует полной амнистии. Обещает в таком случаепомочь в его розыске. Но твердо уверяет, что второй ящик из Финляндии вывезли.

— Придется обещать ему амнистию, — твердо сказалдиректор. — Он, конечно, мерзавец, но мы должны найти второй ящик. Япоговорю с Генеральным прокурором, но нужно гарантировать ему полное прощение,пусть поможет нам при розыске исчезнувшего груза. Достаточно и того, что у нассерьезно испортились отношения с Финляндией.

— Я вас понял. — Земсков положил трубку ирастерянно произнес: — Он говорит, что нужно помиловать этого мерзавца, лишь быон помог нам найти второй ящик.

Машков нахмурился, Левитин кивнул головой.

— Нужно будет поговорить и с арестованной Суровцевой.Может, нам лучше ее помиловать, чем этого мерзавца?

— Дронго считает, что она была главным действующимлицом, так сказать, вдохновителем Хорькова и Волнова. Он считает, что она неменьше виновата в том, что произошло, — сказал Машков.

— Пусть он свои психологические рассуждения оставит присебе, — раздраженно произнес генерал. — Нам важнее найти второй ящик,вывезенный из Финляндии.

— Он хотел побеседовать с Суровцевой, — напомнилМашков.

— Потом, — отмахнулся генерал. — Пусть онпотом занимается разными психологическими изысканиями. Потом он можетразговаривать с кем угодно. Он сделал свое дело в Центре, и этого вполнедостаточно.

Снова раздался телефонный звонок. Земсков вздрогнул,обернувшись на телефоны. Но на этот раз звонил не директор. Генерал поднялтрубку.

— Товарищ генерал, — услышал он встревоженныйголос одного из своих офицеров, — арестованная Суровцева сбежала избольницы.

— Что? Что? — он отказывался поверить услышанному.

— Арестованная сбежала из больницы, — подтвердилофицер. — Наши сотрудники уже поехали к ней домой, вернее, к ее матери…

Земсков положил трубку и ошеломленно взглянул на Машкова.

— Она сбежала, — тихо сказал он.

— Кто? — не понял Машков.

— Она сбежала, — повторил генерал, и оба офицерапоняли, о ком он говорит.

Машков и Левитин вскочили со своих мест.

— Организуйте поиск, — задыхаясь, сказал Земсков исхватился за сердце. — Передайте ее фотографию в милицию. Введитеоперативные планы перехвата. Найдите ее.

— Разрешите использовать нашего эксперта? —попросил Машков.

— Делайте, что хотите, — непослушными губамипробормотал Земсков, — только найдите ее. Обязательно найдите.

Если бы она не так громко стонала, то ее наверняка быотправили в тюремную больницу, но врач решил, что у нее могут быть внутренниеповреждения и нужно ее срочно осмотреть. Два сотрудника ФСБ поехали вместе сней. Один был молодой парень, лет двадцати пяти, другой постарше, лет сорока.Ее привезли в обычную районную больницу и повели на рентген. Оба сотрудника нестали входить в комнату, где она раздевалась, и Суровцева просто благополучновышла через вторую дверь рентгеновского кабинета, которую не проверили обасотрудника, явно сбитые с толку ее несчастным видом.

Итак, она спокойно вышла через вторую дверь, и когдасотрудники ФСБ, потеряв терпение, вошли в кабинет, они обнаружили тамудивленного врача, не понимавшего, почему они ищут женщину, давно вышедшую изего кабинета.

Было объявлено по всему городу, что она находится в розыске.Отправили специальную группу к ней на квартиру, где жили ее мать и дочка. Ещенесколько групп поехали к ее родным и знакомым, где она могла появиться. Но Суровцевуне нашли нигде. Земскову сделали укол прямо в кабинете, но он не покидал его,дожидаясь результатов розыска. В половине первого ночи Машков позвонил Дронго.

— Извините, — сказал полковник, — что я васбеспокою. Но мне кажется, что опять нужна ваша помощь.

— Вы слишком интеллигентны для такой организации, какФСБ, — засмеялся Дронго. — Мне очень понравилось ваше выражение«кажется». Впрочем, если вам действительно так кажется, вы можете ко мнеприехать.

— У нас случилось очень неприятное происшествие, —признался полковник. — Исчезла Суровцева.