Символы распада - Чингиз Абдуллаев

Ревелли мягко затормозил. Абдель вышел из машины, сильнохлопнув дверцей. Потом обернулся, наклонился к своему собеседнику.

— Мне говорили, что вы можете подвести, но я не думал,что настолько серьезно.

— Через пять дней, — угрюмо повторил Ревелли.

— Если ровно через пять дней ящик не будет в Париже,если вы опять нас подведете, то можете не рассчитывать на оставшуюся частьденег. Выборы состоятся двадцать третьего. Вы доставите его двадцатого. Хотянет, подождите… — Он задумался, потом быстро спросил: — Вы сможетедоставить его на Сицилию? Хотя бы на это у вас хватит времени?

— Конечно, — усмехнулся Ревелли. — А почемуименно на Сицилию?

— Так нужно. Я надеюсь, что там у вас не будет проблемс русскими или со скандинавами. Ровно через пять дней второй ящик должен бытьна Сицилии. Успеете?

— Да.

— До свидания. — Абдель резко повернулся и пошелпо улице.

Ревелли завернул за угол, прибавил скорость. Потом досталмобильный телефон, набрал одной рукой номер. Телефон был установлен с такимрасчетом, что он мог говорить, не трогая сам аппарат. Кто-то взял трубку.

— Френваль, это ты? — быстро спросил Ревелли.

— Да. Что случилось?

— Я уговорил его на пять дней. Только пять дней, тыменя понял? Значит, у нас четыре дня. Двадцатого груз должен быть на Сицилии.

— Где?

— Неважно. У нас есть всего четыре дня. Ты меня понял?

— Не успеем.

— Больше не получилось. Нужно успеть, иначе всепропало. Мы обязаны успеть, Френваль.

— А что говорят русские?

Ревелли громко выругался по-итальянски. Потом зло сообщил:

— Они уже ничего не говорят. Даже не хотят возвращатьнаши деньги.

— Я все понял, Ревелли. Постараюсь успеть за четыредня.

— Четыре, — еще раз сказал он, снова сворачивая накакую-то улицу. — Я надеюсь, что хоть ты меня не подведешь.

— Все понял. До свидания.

Ревелли отключил телефон. На его губах промелькнула усмешка.Он снова прибавил скорость, и его «Альфа-Ромео» обогнала идущий впереди«Ситроен».

В своем кабинете генерал Земсков чувствовал себя значительноболее уверенно, чем в далеком сибирском поселке. Он словно обрел второедыхание. Генерал проводил совещание доброжелательно, с мягким юмором,снисходительно выслушивая офицеров, докладывавших каждый по очереди. Земсковподвел итоги и уже заканчивал говорить, когда позвонили из комендатуры исообщили, что к нему пришел посетитель.

— Пропустить, — сразу приказал генерал, —пропуск ему сейчас спустят.

Он закончил совещание, попросив остаться Машкова и Левитина.Все остальные офицеры вышли из кабинета. Земсков посмотрел на своих спутников, побывавшихс ним в Чогунаше, и усмехнулся:

— Пришел наш Шерлок Холмс.

Левитин презрительно улыбнулся. Он считал, что Дронго простоповезло. Машков, напротив, серьезно кивнул головой. Он видел, как изменилосьотношение генерала к эксперту, и считал это правомерным, так как Дронго, по егоглубокому убждению, сумел сделать в Чогунаше то, что не удалось сделать ниодному из них.

Когда Дронго вошел в кабинет, Земсков, не вставая,снисходительно кивнул ему головой. Здесь он чувствовал себя как улитка в своейраковине и уже успел забыть о бессилии и ужасе, охвативших его в Чогунаше.Теперь он мог позволить себе быть великодушным и добрым. Но руки эксперту онуже не подал. Достаточно было того, что он принял пришедшего, не заставив егопрождать в приемной, ведь, в конце концов, этот эксперт не каждый день попадаетна прием к генералу ФСБ, решил Земсков.

— Садитесь, — покровительственно сказал он. —Мы как раз обсуждаем дальнейшее развитие нашей операции.

— Я так и понял, — пробормотал Дронго, усаживаясьна стул рядом с Машковым.

— Мы установили наблюдение за указанными вамилюдьми, — продолжал Земсков. — Хорьков с Суровцевой вчера вернулисьиз Финляндии, и их компаньон уже побывал у них на даче. Правда, потом он исчезоттуда неизвестно каким образом, и мы его потеряли. Но сегодня утром он был ужеу себя дома, и мы взяли его под плотную опеку. Я думаю, их обоих нужно брать.

— А где второй заряд? — возразил Дронго. — Мыведь пока ничего не знаем про него.

— Арестуем этих типов и все узнаем, —снисходительно объяснил Земсков.

— Не думаю, — пробормотал Дронго, — это ведьне случайные люди. Это циничные и расчетливые убийцы, бывшие рецидивисты,которые хорошо знают ваши приемы, знают подходы милиции. На подполковникаВолнова можно было как-то воздействовать, на опытного рецидиста воздействоватьпрактически невозможно. Они замкнутся в себе и не захотят давать показаний.

— Вчера вечером хромой Дима, кстати, его фамилияПолухин, ушел от нашего наблюдения, — возразил генерал. — Вы хотите,чтобы мы рискнули и второй раз разрешили кому-то из них уйти от нас? Нет. Яочень ценю вашу наблюдательность и ваши аналитические способности, но считаю,что мы обязаны их арестовать. Хотя бы для того, чтобы ускорить розыск второгоЯЗОРДа.

— Суровцева была на даче?

— Да, она прилетела вместе с Хорьковым из Хельсинки.Кажется, они вместе живут.

— У меня к вам просьба, — попросил Дронго. —Когда вы ее арестуете, разрешите мне с ней побеседовать.

— Разумеется. Не вижу в этом ничего плохо. В результатевашей беседы с Волновым мы узнали много нового. Вообще, если беседы нашихэкспертов будут каждый раз приводить к таким результатам, я соглашусь, чтобы выбеседовали по очереди с каждым нашим заключенным, — пошутил Земсков.

— Как Волнов?

— Мерзавец со вчерашнего дня ничего не ел. Сейчас оннаходится на допросе у следователя.

— Скажите, чтобы они не пережимали. Он и так моральноуже сломлен.

— Мне нет дела до его душевных переживаний. Онпредатель и убийца. Офицер, нарушивший присягу. В любой стране мира с ним нестали бы церемониться.

— И все-таки передайте следователю мою просьбу, —настойчиво повторил Дронго, — он не обязан ничего рассказывать. Я вызвалего на откровенность, но ему пришлось тяжело, учтите это, генерал. Он ведь непрофессиональный убийца. Он был порядочным человеком, которого сделали убийцейслабый характер и дурное стечение обстоятельств.

— По-вашему, стечение обстоятельств может сделатьчеловека убийцей? По-моему, это должно быть заложено в нем самом.

— Может быть. Но, может, в нем было заложено и что-тохорошее. Не давите на него, генерал. Это очень важно. Он может еще многоевспомнить и рассказать.