Времени нет - Рустем Халил

путешествия в том возрасте, когда утром уже не захочется выходить из удобного номера с чистыми полотенцами и джакузи.

Инара тоже легла на спину, но ногами болтать не перестала.

— Тогда нам не о чем было бы мечтать, — сказала она.

— Или в наших мечтах было бы больше волшебства.

Вдали проехала машина, ее встретил и провел собачий лай, и снова стало тихо.

— Что ж, тогда, похоже, у меня родилась новая мечта, — открывшись, Эдем увидел, что Инара оперлась на локте в ожидании его откровения. — План был такой: к двадцати двум годам объездить мир, к тридцати трем стать известным адвокатом и выиграть несколько громких дел. Теперь я знаю, что у меня должно быть, когда мне исполнится сорок четыре. Вот такое здание. С пологой крышей из черепицы. С бассейном, мангалом и сверчками на заднем дворе. Дом со своей библиотекой, домашним кинотеатром, двумя детскими комнатами, большой кухней и винным погребом. По краям двора я высажу виноград. Летом я буду угощать друзей мясом на огне, а зимой — собственным вином.

— То есть, если снова закрыть глаза, можно представить, что мы на один вечер оказались в твоей мечте, — заметила Инара.

— И я — уже старый пенек, мне сорок четыре, — Эдем увидел где-то высоко над ними красные огни самолета и провел их взглядом.

— Ты забыл главное: надо прожить жизнь так, чтобы в сорок четыре, лежа у бассейна во дворе собственного дома, не мучиться угрызениями совести и желанием изменить прошлое. Вот груз, который может испортить любые мечты.

— Придется постараться. А о чем ты мечтаешь?

— О менее практичных вещах.

Эдем ждал, но Инара закрыла глаза и смолкла.

— О чем? — с прижимом поинтересовался Эдем. — Это тайна? Да ну, мы с тобой отмахали полтора часа на велосипедах, стали соучастниками взлома с проникновением, а теперь полощем ноги в одном бассейне. Если такое не сближает, тогда что?

Инара принялась напевать себе под нос песенку.

— Вот она — сингармония мира, о которой я говорю. Я поделился открытием, а в ответ — насмешка, — продолжил Эдем. — Люди недооценивают свои мечты. Будь моя воля, было бы иначе. О мечте бы говорили сразу, при первой встрече. «Познакомьтесь, это Эдем. Он мечтает о собственном доме с бассейном и виноградником». Звучит лучше, чем: «Это Эдем, он учится на юридическом» и помогает не забывать о мечтах. Давайте попробуем еще раз. Привет, я Эдем. Я мечтаю о собственном доме с бассейном и виноградником.

И Эдем протянул руку. Песенка стихла.

— Привет, — девушка не сразу, но все же пожала руку, упорно нависающую над ее правым плечом. — Я Инара, и я мечтаю создать колледж.

Казалось, через несколько часов знакомства Эдем уже должен привыкнуть к любым неожиданностям, но это признание его поразило.

Он повернулся на бок, чтобы удобнее наблюдать за Инарой, и подпер голову рукой.

— Зачем? Их и так пруд пруди, — умышленно подъюдил он.

Казалось, вода в бассейне успела на градус остыть, прежде чем Инара ответила.

— Такого я еще не видела. Это будет особое место. Там не будут заставлять заучать даты и формулы, там будут воспитывать тягу к знаниям. Учитель в таком колледже — это человек, подсказывающий ребенку, как ему не сбиться на жизненной дороге, как вести себя достойно, как любить и не изменять своей любви, как мечтать и оставаться верным своим мечтам. Как сохранить в себе хорошего человека | Как гореть самому и зажигать других. Как преодолевать препятствия и не придумывать себе таких, которых нет. Как мыслить вне устоявшихся убеждений. Конечно, все это требует огромного терпения, потому что пройдут десятилетия, прежде чем эти малыши смогут реализовать заложенный в них потенциал. Если же ничего не делать, тогда и через полвека после этого ничто не изменится, разве нет?

Инара говорила, а лунное сияние играло на ее волосах. Ресницы трепетали, как бабочки на ветру. Над верхней губой блестели капли пота. Футболка сбилась, обнажив тонкую полоску живота. Грудь поднималась и опускалась. Ноги чертили фигуры в бассейне.

Эдем уже знал, что не забудет в этот вечер, даже если когда-нибудь Альцгеймер начнет сжигать фотоальбомы с воспоминаниями, это видение Инары у бассейна — с дрожащими ресницами, с капельками пота на губе, с подниманием груди — будет уничтожено последним. Это был момент, в котором казалось: жизнь проста, честна и таит множество сюрпризов, перевязанных подарочными лентами, закрученными на кончиках. И мир виделся в этот момент крохотным, величиной с задний двор, а время — желеобразной субстанцией, подвластной человеческим желаниям.

Как-то Инара спросит его: «А когда ты понял, что влюбился?», и он признается: «В тот вечер вечером у бассейна, когда ты говорила о своей мечте»…

— Ты это слышал? — Инара внезапно открыла глаза.

Скрипнула калитка, срывая с мечтателей одеяло безмятежности. Они вскочили на ноги. Сомнений не было: домой вернулась хозяйка.

— Если она решит заглянуть сюда, не заходя в дом, нам конец, — прошептал Эдем, торопливо обуваясь.

— Не решит. Только идиотка уйдет в задний двор в вечернем платье. Хотя…

Эдем схватил девушку за руку и потащил к бочке с пальмой. Решение укрыться было инстинктивным. Они присели на корточки. Шагов Кристины не было слышно, а вскоре в доме зажглось одно окно. Для незваных гостей это стало выстрелом из стартового пистолета. Они забежали за угол и схватили велосипеды.

Между домом и калиткой горели две лампы. Что ж, несколько секунд на свете не страшны. Они добегут до ворот, а там их уже не остановить. Главное — не оглядываться — в случае, если шум привлечет внимание Кристины, и она подойдет к окну. С затылка она их не узнает.

— На счет три, — сказал Эдем. — Раз…

Инара вместе со своим велосипедом резко сорвалась с места и до калитки добежала со скоростью гепарда. Засов выскочил из паза, как отскакивает пистолетный затвор во время выстрела. Эдем даже не успел произнести «Два». Ибо уже через мгновение вспомнил: он забыл у бассейна своего рюкзака.

Проклиная собственную забывчивость, Эдем устремился во внутренний двор. Рюкзак валялся на полу у пластмассового стула, потому Эдем нашел его не сразу. Уже