Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - Дэн Джонс

Следом за крестоносцами по земле и воде шло подкрепление, отправленное аль-Камилю его братьями. Хуже того, на Ниле начался разлив. Хотя армия крестоносцев находилась в Египте уже больше двух лет, они не понимали, как функционирует сложная сеть естественных и рукотворных водных каналов, впадавших в реку. Не знали они и о сезонных изменениях уровня воды, которая в конце лета резко поднималась и затапливала берега. До сих пор им доводилось сталкиваться не с самым сильным разливом реки. Зато аль-Камиль отлично все это знал, и, поскольку стоял конец июля, а крестоносцы углублялись во все более опасную местность, кораблям и войску мусульман оставалось только преследовать их, блокируя реку и преграждая путь обратно в Дамьетту.

К 10 августа крестоносцы остановились напротив крепости Эль-Мансура, где от русла Нила, идущего от Дамьетты, отделялся другой рукав, Танитский (город Танис, находящийся недалеко от озера Манзала, получил свое название от этого участка реки). Они оказались на клочке суше между двух водных путей, полностью окруженные, поскольку река за ними была блокирована, и, кроме того, мусульманские войска преградили все сухопутные пути. Две недели спустя Нил разлился, и его воды смыли большую часть обоза крестоносцев. «Мы потеряли в болотах наших вьючных животных, упряжь, доспехи и повозки с почти всеми нашими припасами», – писал Пьер де Монтегю.

Это само по себе было плохо, но аль-Камиль разыграл вдобавок свою козырную карту. Для регулирования паводковых вод Нила местные крестьяне вырыли каналы. Султан приказал открыть ворота шлюзов, и потоки воды устремились на позиции крестоносцев. Земля, по которой шло войско, превратилась в густую непроходимую грязь. Даже тамплиеры не могли справиться с паникой, охватившей людей, когда они попытались выбраться из огромной трясины. По словам Пьера де Монтегю, крестоносцы были пойманы, «как рыба в сети». Их поход закончился. 28 августа Пелагий понял, что иного выхода, кроме как сдаться, нет.

Щедрость султана – которую он проявлял до сих пор – осталась в прошлом. Он пригласил Жана де Бриенна в свой шатер и в любезных выражениях, но твердо сообщил королю Иерусалима, что все его люди погибнут от голода, если латиняне не согласятся на новые мирные условия: Дамьетта и крепость в Танисе должны быть возвращены, мусульмане, плененные в Акре и Тире, – освобождены. Армии, оккупирующие северный Египет, уйдут, а за этим последует восьмилетнее перемирие. Это была безоговорочная капитуляция. И Жан был вынужден согласиться.

Монтегю все это знал из первых рук: он был одним из тех, кого отправили в Дамьетту, чтобы сообщить об унизительном поражении. Сначала весть была встречена с изумлением. Затем вспыхнул бунт. Наконец, люди, оборонявшие город, впали в уныние и стали готовиться к отходу. Тем временем из похода начали возвращаться крестоносцы – мокрые, истощенные, грязные. От голодной смерти во время медленного и трудного отступления их спасло только то, что аль-Камиль с великодушием человека, добившегося полной победы, предоставил им хлеба на пятнадцать дней пути из Египта обратно в обреченное Иерусалимское королевство. По условиям капитуляции Жан де Бриенн и Пелагий попали в недолгий почетный плен. Но вскоре они уже возвращались в Акру, разгромленные и изнуренные. «Проникнитесь же и вы сочувствием к нашим несчастьям и помогите нам, как можете», – писал Монтегю своему товарищу-тамплиеру Алену Мартелю в Англию, описывая все произошедшее в мрачных подробностях.

Внезапный и постыдный провал Пятого крестового похода сказался на всех его участниках. Были напрасно потрачены огромные суммы денег. Иерусалим остался в руках мусульман. Христианские авторы прибегли к привычным объяснениям столь плачевного исхода: Пьер де Монтегю писал о «бедствиях, постигших нас на земле египетской из-за наших грехов»[480]. Папа Гонорий, по понятным причинам очень встревоженный, возложил большую часть вины на Фридриха II Гогенштауфена, которого он короновал в 1220 году императором Священной Римской империи, уверенный в том, что тот отплатит ему участием в крестовом походе. Но вместо этого Фридрих тянул время, юлил и уклонялся от взятых обязательств, предпочитая решать сложные политические проблемы в своих обширных владениях. Пройдет еще много лет, прежде чем он наконец прибудет на Восток. Но когда это произойдет, последствия для тамплиеров окажутся драматичными.

Пьер де Монтегю опустился на землю и поцеловал императору колено. Толпа солдат и горожан закричала от восторга. Был сентябрь 1228 года, и вся Акра вышла, чтобы приветствовать Фридриха II Гогенштауфена, самого могущественного правителя Запада, прибывшего на Восток в сопровождении флота из семидесяти галер и многотысячного войска[481]. Даже египетский султан отметил это событие, отправив императору дары: золото и серебро, шелк и драгоценные камни, а также множество редких животных – верблюдов, слонов, медведей и обезьян. Святая земля видела много почетных гостей, но мало кто из них был столь славен, как император Священной Римской империи, человек многих достоинств и такого исключительного ума, что почитатели называли его Stupormundi (лат.) – «Чудо света».

На первый взгляд, выглядел Фридрих не слишком привлекательно: среднего роста, лысеющий, близорукий, с красным лицом. Он был коренаст и подтянут, но ему не хватало густой бороды, которая так красит мужчин и придает им солидности, хотя было ему уже тридцать три года. Всю свою жизнь он носил корону: в два года стал правителем Сицилии, в двадцать один год – королем германцев, а в возрасте двадцати шести лет, в 1220 году, – императором Священной Римской империи. Теперь же он прибыл в Акру через Кипр, чтобы добавить к своим владениям еще одно, последнее королевство – принять корону Иерусалима и начать крестовый поход против султана, в руках которого находился Святой город.

Собирание королевских титулов было одним из основных занятий Фридриха, а иерусалимский венец достался ему благодаря браку. В 1225 году он женился на тринадцатилетней дочери Жана де Бриенна Изабелле, законной королеве Иерусалима, и по брачному соглашению к Фридриху перешли права ее отца на правление Иерусалимским королевством. Три года спустя Изабелла родила сына, которого назвали Конрадом. К несчастью для нее, но к счастью для Фридриха очень скоро юная королева скончалась от родильной горячки, оставив на попечение Фридриха малыша – наследника иерусалимского престола. Поэтому, выступив в 1228 году в крестовый поход, Фридрих преследовал две цели: вернуть Иерусалим и предъявить права на корону. В теории королевство принадлежало Конраду, но техническая сторона дела мало волновала его отца. Он был полон решимости стать следующим христианским правителем Святой земли, и горе тому, кто встанет на его пути.

Недостаток физической силы Фридрих успешно компенсировал силой личности. Один автор, знавший его, писал, что он был: