Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - Дэн Джонс

Крестоносцы продолжали обстреливать из требушетов башню и мост, не давая ее защитникам поддерживать связь с городом. Тем временем под личным руководством Оливера фон Падерборна на берегу начались работы по сборке плавучей осадной башни. Она состояла из двух кораблей, соединенных вместе, с четырьмя мачтами, подъемным мостом и огнеупорным покрытием из шкур животных. С ней крестоносцы пошли на второй штурм цепной башни. Между ее защитниками и воинами, находившимися на плавучей крепости, завязался бой. На берегу священнослужители молились перед самой ценной своей реликвией – маленьким обломком Истинного креста, того, что был утрачен в битве с Саладином при Хаттине[455]. Несмотря на жестокий обстрел из камнеметов и ответные залпы греческого огня, долгое время ни одна из сторон не могла взять верх. Но в конце концов во время очередной отчаянной атаки во второй половине дня 25 августа христиане сумели спрыгнуть со своей платформы и развести огонь у одной из нижних дверей башни. Дым и пламя стали проникать на верхние этажи, и запаниковавшие защитники вскоре поняли, что их положение безнадежно. Многие выбросились из маленьких окон башни, чтобы спастись от огненного ада, и утонули в реке. Но сто двенадцать человек предпочли сдаться герцогу Австрийскому. «Мы громогласно возносили хвалы Господу», – писал присутствовавший при этом епископ Акры Иаков Витрийский[456]. Первый этап захвата был завершен.

Вскоре после этого – в ходе ожесточенных боев, происходивших в последние недели августа, – погиб Гийом де Шартр, четырнадцатый магистр ордена Храма, а также многие другие знатные крестоносцы, в их числе внебрачный сын короля Англии Иоанна. «Еще больше страстотерпцев за Христа, больше мучеников Христовых избавились от людских тревог в Дамьетте», – сокрушался Оливер фон Падерборн[457]. На место де Шартра орден избрал Пьера де Монтегю, магистра Запада, который прибыл в Египет через Португалию и участвовал в осаде Алькасер-ду-Сала. Назначение выглядело разумным: Пьер был умен, опытен и отличался взвешенностью суждений. Примечательно также и то, что впервые магистрами тамплиеров и госпитальеров оказались родные братья. Основу обоих орденов составляли знатные франкоязычные семьи, но одновременное присутствие на постах магистров двоих братьев особенно явно демонстрировало аристократичность их составов.

Несмотря на то что нильская башня была взята относительно быстро, захватить саму Дамьетту было куда сложнее. Знамя Айюбидов цвета шафрана по-прежнему реяло над ее стенами, и месяц проходил за месяцем в безрезультатных обстрелах и периодических боестолкновениях, случавшихся, когда защитники города атаковали лагерь франков. Некоторое оживление среди христиан вызвала дошедшая до них весть о том, что 31 августа скончался аль-Адиль. «Постаревший от невзгод и болезни, – написал Оливер фон Падерборн, – он сошел в ад»[458]. Однако на деле это мало что меняло: энергичный молодой аль-Камиль был жив и теперь стал султаном, а Дамьетта все еще держалась.

С приближением зимы тамплиеров ждали те же лишения, что и остальных крестоносцев. Условия в лагере становились все хуже. Плохое снабжение привело к массовой вспышке цинги. У людей болели ноги, десны опухали и гнили. Некоторые крестоносцы сочли, что за год, проведенный вдали от дома, исполнили свои обеты, и отправились обратно в Европу. На их место прибыли другие, но не все из них оказались полезны. С появлением Пелагия, епископа Альбано, влиятельного пятидесятитрехлетнего кардинала и легата папы Гонория, обострились разногласия среди командования, поскольку этот священнослужитель мнил себя не только духовным пастырем, но и военным стратегом.

В конце октября рано утром лагерь тамплиеров подвергся нападению со стороны крупного отряда противника. В бою погибло более пятисот человек. В следующем месяце лагерь пострадал от длившейся три дня бури: река вышла из берегов, шатры унесло водой, а несколько кораблей, стоявших на якоре, были разбиты в щепы. В начале декабря все, наконец, успокоилось, и христиане продолжили попытки штурмовать город с захваченной речной башни. Оливер фон Падерборн описал одно столкновение: из-за сильного течения реки корабль тамплиеров оказался слишком близко к оборонительным сооружениям Дамьетты, был обстрелян камнями и греческим огнем, а затем окружен легкими вражескими судами. Солдаты-мусульмане крепились к судну крюками и взбирались на высокие деревянные борта. На палубе завязался бой. «Они сражались уже долгое время, когда корабль, наконец, получил пробоину (сделал ли ее враг или наши люди, мы не знаем) и затонул, так что вершина мачты едва виднелась над водой, а египтяне и христиане пошли на дно», – писал Оливер. Тамплиеров, нашедших свою смерть в водах Нила, он уподобил ветхозаветному герою Самсону: «Так и те мученики утянули в бездну вод вместе с собой больше, чем могли убить мечами»[459].

Осада продолжалась всю зиму и следующую весну, но тройные стены Дамьетты стояли крепко. Повсюду, где велись боевые действия, можно было увидеть знамя тамплиеров вместе с десятками других знамен, среди которых был и флаг относительно нового германского военного ордена – Тевтонского. Он был создан по образцу ордена Храма, а зародился в Акре во время великой осады 1190–1191 годов как подразделение госпитальеров. В то время тевтонцы врачевали раненых германских воинов, а размещались в шатрах, сделанных из парусов их кораблей. Вскоре Тевтонский орден стал военным и в первые десятилетия XIII века получил статус третьего великого христианского духовно-рыцарского ордена движения крестоносцев[460].

К лету 1219 года ситуация зашла в тупик. Разногласия среди лидеров Пятого крестового похода обострились еще больше, и крепло ощущение, что лишь прибытие войск короля Германии Фридриха II Гогенштауфена может изменить положение дел. Но Фридрих, неоднократно обещавший понтифику присоединиться к крестоносцам, в Египте так и не появился. Казалось, писал Оливер фон Падерборн, что Дамьетта может быть передана в руки христиан «только божественным провидением»[461].

Тем летом в Дамьетту прибыл необычный человек, который, вероятно, и был послан тем самым провидением. Джованни ди Пьетро Бернардоне, сын купца из итальянской Умбрии, пережил прозрение, услышав от проповедника, как Христос увещевал своих последователей выйти среди божьего народа и принести Царство Небесное. Согласно Евангелию от Матфея, Иисус сказал своим апостолам: