Год 1976, Незаметный разворот - Александр Борисович Михайловский

- Но какие же тут можно принять меры? - заломив руки, с отчаянием спросила Марина Влади. - Володю надо спасать, но я не знаю как!

- Все просто, - сказал Серегин, - для начала я официально предлагаю Владимиру Высоцкому и Марине Влади гастрольный тур по своим владениям и дружественным мирам. Проживание, путешествие и медицинское обслуживание у вас будут в виде открытого листа по королевскому типу, о гонораре договоритесь с моим казначеем Мэри Смитсон, которой я дам указание не жадничать. Некоторые люди, родившиеся до середины двадцатого века, не слышали вас вовсе, для других вы были только хриплым голосом с затертых до дыр кассет. Но, самое главное, согласившись на мое предложение, вы сможете выступить в сорок первом году перед героями поколения ваших отцов, изо всех сил бьющихся с германским фашизмом, и пришедшими к ним на помощь солдатами разных времен...

Марина Влади и Высоцкий переглянулись, и тут Леонид Брежнев весомо добавил свои пять копеек.

- На самом деле, - сказал он, - после того, как товарищ Серегин установил связь нашего мира с миром сорок первого года, ничего тут уже не будет прежним. Постановлением Политбюро объявлен набор добровольцев на Великую Отечественную Войну (пока что негласный) из числа тех, кто несет в войсках службу прямо сейчас. Вот и вам, товарищ Высоцкий, мы предлагаем встать в общей строй, только не с автоматом, а с гитарой.

- Я согласен, хоть прямо сейчас, - тут же заявил Высоцкий, беря в руки гитару. - Марина, ты со мной или остаешься?

- Конечно, я с тобой, ведь мы муж и жена - куда ты, туда и я... - ответила Влади и после некоторой заминки спросила: - Простите, а у вас нет способа вылечить Володю от... алкоголизма?

- Истинной причиной заболевания вашего мужа, - сказал Серегин, - явилась жестокая фрустрация вызванная травлей со стороны деятелей официальной культуры, довольно быстро превращающейся в имитацию самой себя. Если убрать окружающие его барьеры и дать дело, от которого кружится голова, то желание пить пройдет само. Впрочем, по медицинской части Владимира Высоцкого в моих владениях тоже обследуют и избавят от всех обременяющих его болячек, ибо по-другому у нас не бывает.

- А можно, товарищи, и я тоже отправлюсь с вами туда на войну? - спросила Лариса Голубкина. - Ведь я тоже могу петь и читать стихи...

- И меня тоже запишите в добровольцы, - нарочито хрипло произнес Андрей Миронов. -Всю жизнь мечтал на войну, особенно если вместе с Семенычем.

- Я же говорил, что плохих людей тут нет, - сказал Серегин. - Тело гражданина Ласкари мы тут тоже не оставим, заберем с собой, сдадим в госпиталь на предмет вытрезвления, а когда проспится, выпроводим домой. Так что, Андрей Александрович, будьте добры прихватить верхнюю одежду братца, чтобы ему потом не пришлось скакать по зимней Москве в одном свитерке. Осталось только решить вопрос с товарищем Бруком. Михаил Ильич, вы с нами или предпочтете, надев шляпу и пальто, удалиться прочь по своим делам?

- А зачем вам англоязычный журналист-международник и литературный переводчик? - нарочито равнодушно спросил Михаил Брук.

- А мало ли, вдруг пригодится, - ответил Серегин, - сорок первый год - это вообще интересное, знаете ли, время... тут Хемингуэй, живой и здоровый, там Хайнлайн, там еще множество самых разных, но при этом не менее интересных авторов и политических деятелей. Ведь, как мне докладывают, и Черчилль, прежде чем вылезти в министры Его величества, пытался подвизаться на писательской ниве, накрапав пару романов. Кроме того, среди моих знакомых числится Джек наш Лондон, который прямо сейчас работает над новым романом, неизвестным еще ни в одном подлунном мире, кроме одного. Вот, кстати, кто поймет Владимира Высоцкого целиком и сразу, ибо эти люди одного калибра.

- Знакомства у вас, товарищ Серегин, такие, что кружится голова, - сказал журналист. - Подумать только - Джек Лондон...

- Про знакомства мне уже говорили, причем похожими словами, - хмыкнул Серегин. - Ну что, вы решили: уходите или остаетесь?

- Я, пожалуй, тоже пойду с вами, - сказал Михаил Брук. - Ведь, насколько я понимаю, вернуться домой я смогу в тот же момент, как только захочу...

- Да, так и есть, - сказал Серегин, - а сейчас попрошу всех приготовиться к отбытию, взять в руки верхнюю одежду, и не забывать здесь всякую мелочь, вроде часов, очков и ключей.

Тем временем просмотровое окно, опустилось на уровень мостовой площади Фонтана и превратилось в постоянный портал. Первой вышла Кобра, за ней - обитатели и гости квартиры, последним из которых по воздуху, вызывая у непривычных людей шок, проплыло посапывающее тело Кирилла Ласкари, следом квартиру покинул Леонид Брежнев, и последним был Ар-танский князь Серегин, перед закрытием портала бросивший внутрь заклинание стасиса. Теперь время там снова пойдет только после того, как кто-нибудь откроет входную дверь.

Восемьсот тридцать первый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Последние минуты дела с Владимиром Высоцким я чувствовал себя как на иголках, только я не подавал вида. Дело в том, что моя энергооболочка (раз уж я непосредственно находился в мире семьдесят шестого года) приняла от орбитальной сканирующей системы сигнал предупреждения - нет, не о ракетном нападении, тьфу-тьфу-тьфу - а о приближении к плате Земля темнойджеловского корабля ловцов пеонов. Опознав угрозу, спутники подали сигнал тревоги и перешли в режим маскировки, минимизировав взаимный обмен информацией. И правильно: нет у меня никакого желания с нуля восстанавливать разрушенную информационную сеть. Потом я подумал, что особо моим сателлитам шифроваться не стоит - к семьдесят шестому году вокруг планеты летает достаточное количество самых разных спутников местного происхождения: крупных, шумных и фонящих на всех частотах, благодаря чему моя сканирующая сеть оказывается эталонно незаметной.

В общих чертах уяснив информацию о визите ловцов, я не моргнув глазом довел операцию «Высоцкий» до логического завершения. Доставив гостей в Тридесятое царство, я передал их на попечение Птице, с командой ввести людей в курс дела, что у нас и откуда взялось. Если что, отставной царь Федор Годунов и рязанская княжна Ефросинья им в помощь в качестве свидетелей. Доклад о проделанной работе Птица и Кобра дадут мне за ужином. А первый концерт в Белостоке в полевых условиях намечен у нас на завтра.

Закончив с этими делами, я метнулся в Белосток сорок первого года, к планшету, который через Врата следит за сканирующей