Год 1976, Незаметный разворот - Александр Борисович Михайловский

И вот эта троица в сопровождении хозяина вошла в комнату. И все шутки мигом прекратились. Компания, вскочив с кресел и дивана, при этом стремительно трезвея, в изумлении смотрела на странных гостей. В голове у каждого звучала мысль: что все это значит? Что за розыгрыш? Или... не розыгрыш?

Спутники «Брежнева» производили такое впечатление, что тот на их фоне даже как-то немного терялся. От них веяло чем-то... нездешним. В глазах их светилось нечто такое, что, казалось, они могут видеть насквозь.

Нет, это явно не артисты, и все это не розыгрыш... К такому выводу пришел Высоцкий, внимательно разглядев этих двоих. И что-то шелохнулось в его душе - как будто он оказался перед пологом некой тайны, которая вот-вот приоткроется и явит невиданные чудеса... Он просто чувствовал это своим уникальным чутьем гения.

Мужчина, русоволосый и сероглазый, среднего роста, мускулистый, был одет в псевдосовет-скую форму с петличными знаками различия, соответствующими званию капитана. Дополняли картину открытая плечевая кобура под левой подмышкой и листовидный старинный меч на бедре - очень необычная деталь. А еще в чертах его лица, в жестком очерке скул и волевого подбородка, наблюдалось некоторое сходство с чертами самого Высоцкого. Женщина, которую Брежнев назвал товарищем Коброй, была черноволоса и черноброва, коротко подстрижена и одета в такую же форму, как и мужчина, без всякой поправки на пол. Высокая и статная, суровая как богиня войны, она внушала почтение. У нее на бедре висел меч - не менее старинный, чем у мужчины, только не прямой, а похожий на ятаган. От этой сумрачной особы исходило такое же ощущение опасности, как и от вставшей стоймя одноименной ядовитой змеи. Казалось, даже воздух в квартире стал вдруг пахнуть озоном...

- Расслабься, Кобра, - тихо сказал Серегин, - негодяев тут нет.

- Я уже вижу, Батя, - ответила та, и у присутствующих возникло ощущение, будто оружие страшной разрушительной силы поставили на предохранитель и закинули за спину.

И вот уже перед ними не Кобра - а Ника, добрая и улыбчивая девушка с широкой душой. Впрочем, ее напарник тоже не выглядел безобидным человеком, и не только из-за своего обмундирования и вооружения, выглядевшими на нем так же естественно, как на другом мужчине свитер и брюки. Когда маленький Володя Высоцкий жил с отцом, который служил в Группе Советских Войск в Германии, он встречал подобных людей среди офицеров, прошедших войну не в штабах и обозах, а на переднем крае и в вылазках во вражеские тылы. Нарочито неуклюжая грация движений и взгляд будто через прицел...

- Ну что, прошу, как говорится, любит и жаловать... - сказал Брежнев и снова представил своих спутников. - Ну а мне представляться, наверное, нет нужды...

Некоторое время в комнате висела изумленная тишина. Было слышно, как тикают большие настенные часы.

- Скажите, Сергей Сергеевич, а вы часом не сам Воланд? - наконец спросил уже окончательно протрезвевший Андрей Миронов.

- Нет, Андрей Александрович, - ответил Серегин, - я не Воланд, а всего лишь его коллега, которому нет никакой нужды маскироваться под слугу князя Тьмы. Не верите? А напрасно...

- А я верю, - сказала Марина Влади, натянуто улыбаясь, - потому что вижу, что ни вы, месье Серегин, ни мадмуазель Ника совсем не похожи на наших сегодняшних людей... ни на советских, ни на западных....

- Правильно видите, товарищ Влади, - сказал Брежнев, о котором все как-то позабыли, -потому что товарищ Серегин и товарищ Кобра не здешние люди, а происходят из начала двадцать первого века, где они несли службу в рядах Сил Специального Назначения Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба. Но и это еще не вся загадка, а только ее начало. Однажды, выполняя ответственное задание командования, они сорвались в такие глубины Мироздания, о которых у нас тут ходят только смутные легенды. Обычному человеку обратно оттуда было не выбраться, но спецназ не сдается и не отступает даже в безвыходной ситуации.

В результате приложенных усилий товарищ Серегин, товарищ Кобра и некоторые другие их спутники вынужденно изменились и стали необычными людьми, в чем-то даже боле могущественными, чем иные античные боги.

- Брехня! - выразительно произнес на мгновение проснувшийся Кирилл Ласкари, после чего свернулся калачиком на диване и снова захрапел.

- Еще один Танцор... - хмыкнул Серегин, - только наш деятель культуры цивильнее и не напивается до положения риз, когда большая часть компании еще практически трезва.

- Знаешь что, Батя, - ответила Кобра, - давай откроем отсюда портал прямо в Тридесятое царство и тогда, думаю, весь скепсис с публики как рукой снимет.

- Давай, - ответил Серегин, - раз-два.

Щелчок пальцами - и на месте стены, отделяющей обиталище Высоцкого и Влади от соседней квартиры, вдруг образовалось окно, за которым раскинулся знойный и пропитанный ароматом мирры и ладан город, выстроенный в эклектическом стиле, смешавшем мотивы Древнего Китая и Античного Средиземноморья. Просмотровое окно с эффектом присутствия располагалось на высоте птичьего полета (то есть примерно окон квартиры Высоцкого), поэтому фигуры ходящих по улицам людей и прочие детали пейзажа были видны весьма отчетливо.

- Где это? - почему-то шепотом спросила Марина Влади.

- Это Тридесятое царство, сестра, наша главная штаб-квартира, - ответила Ника-Кобра. -Там не злословят, не предают, не бьют в спину, там униженные и оскорбленные, те, что были хуже рабов, становятся частью неодолимой силы, а еще там бьет фонтан живой воды. Испив ее, калеки становятся здоровыми, а старики молодыми. До старости вам еще далеко, но я вижу, что если ничего не изменить, то двое из вас умрут задолго до своего естественного срока.

- Да, это так, - подтвердил Серегин. - Тут только что Андрей Миронов сравнил меня с Воландом, и не напрасно. Тут я наблюдаю ситуацию, до боли схожую с той, что была описана в романе Булгакова. Владимир Семенович - воплощенный Мастер, Марина Влади - Маргарита, критики Латунские в этой квартире отсутствуют, но вьются вокруг нее подобно комарью над тайгой. Ситуация травли, доносительства и мелкого шпынятельства приводит нас с Коброй в ярость, а когда мы разозлимся, то причастным лучше прятаться поглубже, потому что обычного бомбоубежища уже недостаточно. Впрочем, сам факт того, что мы находимся здесь, в этой квартире, говорит о том, что Аннушка уже пролила масло и в довольно скором времени одних святых станут выносить из дома, а других занесут обратно. Такова уж наша селява: там, где появляется наша команда, ничего не остается таким, как было прежде.

- Однако, Батя, пускать это дело