Когда ее не стало - Михаил Март

Пичугин встал, приблизился к решетке и подозвал коридорного надзирателя. Тот подошел и отдал ему честь. Они же ничего не знают. Визгунов привел его сюда как приятеля, а не задержанного в наручниках.

– Где ваш начальник? Дежурный или кто-то другой.

– Сейчас позову, господин мэр.

Через полминуты явился дежурный по изолятору.

Пичугин заговорил командным тоном. Он умел давить на людей авторитетом. Его боялись все. Человека за сутки не переделаешь.

– Где Визгунов?

– На выезде, товарищ начальник. Весь состав управления и все отделения полиции подняты в ружье. Идут зачистки.

«Если не сейчас, то никогда», – подумал Пичугин. К вечеру он превратится из гостя в узника. Тон его стал еще решительнее:

– Мне срочно нужны патрульная машина и вооруженный полицейский. Одного вполне хватит. Я вспомнил о важном свидетеле, который может удрать в любую секунду.

Пичугин и не думал, что его блеф так близок к истине.

Дежурный замялся. Он не знал, как поступить. Мобильных телефонов руководства у него не имелось. В отношении Пичугина ему не оставили никаких инструкций. Санкций на его арест и содержание в камере не передавали. Если он откажет мэру, то его обвинят во всех смертных грехах.

– Как прикажете. Машина у меня есть, но оперативников нет.

– Неважно. Дайте конвоира с пистолетом. Никаких перестрелок не предвидится. Это всего лишь акция устрашения. Через час я вернусь со свидетелем, которого вы посадите в камеру. От имени мэрии и от Визгунова лично получите благодарность и повышение по службе.

Дежурный козырнул и кивнул надзирателю, тот открыл камеру.

Спустя десять минут Пичугин ехал по городу на полицейской машине с мигалками на крыше. За рулем сидел рядовой полицейский, но с пистолетом в кобуре.

– Вот здесь замедли ход и выключи мигалки, – приказал мэр.

Шофер беспрекословно подчинился. Они ехали вдоль тротуара на черепашьей скорости. Пичугин осматривал подъезды, выходящие на сторону улицы. Один ему почему-то приглянулся.

– Тормози, – приказал он, и машина остановилась. – Так, а теперь тихо заходим в дом.

Они вышли из автомобиля и направились к подъезду.

– Заходи первым, – приказал мэр.

Полицейский подчинился, а Пичугин поднял с земли увесистый камень, вошел следом за ним в полутемный подъезд и тут же нанес сокрушительный удар по голове. Крепкий, здоровый мужик мешком повалился на нижние ступени лестницы, не успев даже пикнуть. Пичугин вынул пистолет из его кобуры, сунул в карман, вышел на улицу, сел в машину и уехал.

* * *

Частный аэродром находился в десяти километрах от города. Личных самолетов было немного, поэтому здесь разместилась и спортивная база для пилотов-любителей. Летать над аэродромом пилотам одномоторных самолетов не разрешалось, тут лишь располагались стоянка и взлетная полоса.

Геля в спортивном комбинезоне и со шлемом в руках подходила к своему самолету, за мощный мотор прозванному «мустангом». Подарок отца. Механик уже подставил ей лестницу для подъема в кабину, но девушка, обернувшись, вдруг замерла на месте. К двухмоторному самолету престижной фирмы подъезжала шикарная машина, где, как знала Геля, имелся пассажирский салон, отделанный дорогими сортами дерева и оборудованный комфортабельными креслами, обтянутыми белой лайковой кожей. Дочка мэра уже бывала в этом самолете, он принадлежал банкиру Сухиничу, как и машина.

– Кудай-то ты собрался, голубчик? – прошептала Геля и направилась в сторону машины.

Она не поверила своим глазам, увидев выходившего из салона Эдика Ордовского. Этот поганец все еще жив? Следом появился сам Сухинич.

– Привет, мальчики, – окликнула мужчин Геля.

На такую встречу никто не рассчитывал. Беглецы опешили.

– Ба! Какие люди! Главный биограф моего отца! Куда летишь, Эдик? Мемуары писать? Ты неплохо заработаешь на закулисной жизни моего бесценного папочки.

Ордовский, не удостоив ее ответом, направился к трапу самолета, подготовленного механиками к вылету. Это явно было не спонтанное решение, вояж, похоже, запланирован.

– Ты далеко ли, Родя? – обратилась Геля к Сухиничу. – Мы же сегодня собирались заняться банковскими счетами?

– Я уволился, Геля. Мой кабинет теперь твой. Заявление лежит на столе, там же все документы, касающиеся тебя как владелицы банка.

– Трус поганый! Увильнуть решил?

– Вся документация по незаконным сделкам у прокурора.

– Меня это не касается. Я сделок не совершала и прибыли с них не имела.

– Документы подписаны тобой. У отца есть факсимиле твоей подписи. Ты еще сможешь выкрутиться, а я – уже нет. В банке много специалистов, они тебе все объяснят.

– А что делать со счетами отца?

– Он жив. И ты это знаешь. Ты его наследница, но это не дает тебе права распоряжаться ими.

– Официально он сдох! – закричала девушка.

– Даже дохлый, он может управлять счетами через компьютер. А чтобы говорить о наследстве, тебе надо получить свидетельство о смерти. Но ты его никогда не получишь, потому что Визгунов отдаст твоего отца под суд, и об этом скандале узнает весь мир. Я в этом кошмаре участвовать не буду. Мне еще пожить охота. На свободе!

Он хотел еще что-то сказать, но к ним подкатила полицейская машина.

– Опоздал… – промямлил Сухинич.

– Зато я успел! – рявкнул Пичугин, выбираясь с водительского места. – Хочешь улизнуть, гнида?

Дочь он даже не заметил. Достал из кармана пистолет и направил в лоб банкира.

– Твое счастье, гнида, что я не умею управлять самолетом. Сядешь за штурвал и полетишь туда, куда я скажу. Марш на место!

У Гели была только одна мысль: Визгунов что-то задумал, если выпустил отца из тюрьмы.

Пичугин с Сухиничем вошли в самолет, и дверь-трап закрылась.

Геля побежала к своему «мустангу». Решение было принято, а если дочь мэра что-то задумала, она всегда доводила дело до конца.

Самолет банкира взмыл в небо. Самолет Гели – следом. Она набрала скорость и поднялась выше двухмоторной машины. Взлетала без разрешения диспетчера и в воздухе нарушала все инструкции полета. За те десять минут, пока она набирала высоту, беглецов довольно далеко унесло от аэродрома. Геля выпустила шасси и начала снижение. Этот трюк мог стоить ей жизни. Но она не думала о таких пустяках. Шасси ударилось о крышу двухмоторного самолета. Его тряхнуло и повело в сторону, но пилот сумел выровнять курс. Она повторила свой трюк трижды, потом опередила летевшую под ней машину на полкорпуса и начала снижение, не давая самолету вынырнуть из-под себя. Это был классический таран – за такие летчики получали ордена во время войны. Нижнему самолету ничего не оставалось делать, как пойти на вынужденную посадку. Но под ними простирался лес, а на макушки деревьев еще никто никогда не садился.