Каждый способен на убийство. Теория убийств, которая стала классикой - Дэвид М. Басс

сколько из нас осталось в живых, потому что вовремя распознали опасность и приложили все усилия, чтобы ее избежать. Тем не менее откровения тысяч участников наших исследований свидетельствуют о том, что в таких ситуациях большинство предпринимают активные действия. Мы избегаем зловещего незнакомца, стараемся держаться подальше от сексуальных хищников, убегаем от разгневанного соперника, прячемся от жестокого врага, приобретаем оружие для самообороны, ищем убежища у родственников и заручаемся поддержкой ближайших друзей.

В течение долгого времени защитные механизмы, сформированные в ходе эволюции, сдерживали наше влечение к убийству. В отсутствие этих защит люди убивали бы гораздо чаще. К несчастью, данные механизмы, в свою очередь, вели к развитию более утонченных и изощренных гомицидальных стратегий, предназначенных для обхода существующей системы обороны. Вечная коэволюционная гонка вооружений продолжается и сегодня. Каждая новая адаптация в убивающем разуме влечет за собой соответствующие контрадаптации, направленные на предотвращение насильственной смерти. Все мы – современные люди – являемся конечными продуктами этого неустанного и беспощадного коэволюционного процесса.

Люди убивали других людей в течение тысяч, если не миллионов лет. Психологи, психиатры, социологи, криминологи и антропологи прошлого века приложили немало усилий, чтобы понять почему. В ходе исследований я убедился, что предыдущие теории просто не работают. Теория социального научения, ставящая во главу угла насилие в средствах массовой информации и отстаиваемая ведущими исследователями агрессии Роуэллом Хьюсманном и Леном Эроном, не может объяснить, почему убийство так часто встречается в культурах, где вообще нет телевидения, кино и жестоких видеоигр. Она не может объяснить, почему яномамо, дживаро, маэ энга, дугум-дани, гебуси, маори, предположительно мирные полинезийцы и сотни других племенных народов, вооруженные простыми деревянными дубинками и луками, убивают чаще, чем американцы с их огнестрельным оружием и видеопродукцией, изобилующей сценами насилия. Теории жестокого обращения с детьми и теории патологии, отстаиваемые Ричардом Роудсом в книге «Why They Kill» (букв. «Почему они убивают») и Джонатаном Пинкусом в книге «Base Instincts» (букв. «Основные инстинкты»), не объясняют, почему преступления совершают абсолютно нормальные люди без видимых признаков психических отклонений – Сьюзен Смит, Клара Харрис, Кристофер Марш, Дайэн Замора, Дайэн Даунс, Джин Харрис, студент Гарварда Александр Принг-Уилсон[312], Сьюзен Райт и тысячи других убийц, подобных им[313].

Необходимо смириться с реальностью, какой бы неприятной она ни являлась: убийство было и остается в высшей степени эффективным решением многих проблем, с которыми человек сталкивается в процессе выживания и репродуктивной конкуренции. Оно позволяет подняться по социальной лестнице, создать репутацию, отпугивающую злоумышленников, защитить и сохранить семью, положить конец абьюзивным отношениям, получить доступ к новым любовникам и прочее, и прочее. Подавляющее большинство людей задумываются об убийстве именно в тех обстоятельствах, в которых к нему прибегали предки – невероятное совпадение, если бы наш разум не был предназначен для убийства самой природой. Как ни странно, все мы убеждены, что те же ситуации сопряжены с самым высоким риском насильственной смерти от рук других. И это статистически маловероятно, если бы нас тысячелетиями не убивали в весьма предсказуемых условиях. Каково бы ни было наше моральное отвращение к убийству, мы не имеем права закрывать глаза на неопровержимые факты: к сожалению, глубинная психология убийства есть неотъемлемая часть человеческой природы.

Мифы о древних народах, живущих в гармонии друг с другом, давно развеяны[314]. Как мы видели в первой главе, биоархеологический анализ массовых захоронений, полных скелетов с засевшими в костях наконечниками стрел и проломленными черепами, свидетельствует о долгой истории убийств. Мы, современные люди, произошли от предков, которые убивали. И они не просто убивали врага по одному. Возможно, самым тревожным событием в истории человечества было развитие адаптаций к массовому убийству.

Прирожденные убийцы

Как убедительно свидетельствуют антропологические отчеты о племенных войнах, набеги с целью убийства всегда были эффективной стратегией в безжалостной борьбе за выживание и размножение. Трофеи, которые традиционно доставались победителям, едва ли могут нас удивить. Обычно это территория, еда, вода, оружие и женщины.

В качестве примера рассмотрим древнюю культуру маори в Новой Зеландии. Во время недавнего путешествия, предпринятого мной с целью изучения практики убийства среди коренных жителей Новой Зеландии, я приобрел их боевую дубинку. Они называются пату и бывают нескольких видов. Мне досталась дубинка, которая называется мери. Хотя моя всего 60 см в длину, она на удивление тяжелая. Достаточно взять ее в руки, как это делали древние маори, чтобы ощутить почти мистический прилив сил.

В первую очередь воины маори истребляли мужчин. Одних детей убивали, других обращали в рабство. Молодых женщин обычно брали в плен и отдавали победоносным воинам. Эта закономерность отчетливо проявляется в жутком рассказе 1828 года одного новозеландского миссионера. Воин-маори насмехается над головой вражеского вождя – обычай, приберегаемый для особенно ненавистных врагов.

Ты хотел убежать, да? Но моя мери [боевая дубинка] настигла тебя. Ты был надлежащим образом приготовлен и стал пищей для моих уст. А где твой отец? Он варится. А где твой брат? Его едят. А где твоя жена? Вот она сидит. Отныне она моя женщина. А где твои дети? Вот они несут пищу, сгибаясь под тяжестью груза на спине. Теперь они мои рабы[315].

Леденящие кровь рассказы о похищениях молодых женщин встречаются в отчетах о племенных войнах по всему миру. Вот отрывок из описания одного набега, предпринятого яномамо. Действие происходит в бразильских тропических лесах.

«Налетчики!» От этого крика все, кто спал, в ужасе проснулись. Налетов индейцы боятся больше всего на свете… [Димеома] выпрыгнула из своего гамака. Стены всего шабона [коллективного жилища] содрогнулись. Она услышала свист, а затем глухой стук… Ее мать распростерлась на грязном полу. Из ее тела торчала длинная стрела. Изо рта текла кровь. Стрелы летели со всех сторон. Ее отец был уже на ногах, отстреливаясь от вражеских воинов. Враги повсюду. Женщины и дети попрятались кто куда. Большинство воинов пытались бежать. Но бежать было некуда.

Самые храбрые остались на месте. Отец Димеомы стоял у своего гамака, выпуская стрелу за стрелой. Он сразил одного врага, затем другого. Стрела попала ему в бок, но он даже не потрудился ее вытащить. Он стрелял, пока стрелы не кончились. Теперь Димеома поняла, почему люди иногда называли его «неубиваемым». Так и было…

Димеома пыталась… добраться до [своего отца], когда воины схватили ее. Они собирались убить ее, как старый воин закричал: «Нет! Нет! Нет! Не убивайте ее. Разве вы не видите, что она здорова? Она родит нам много детей». – «Это ненадолго», – возразили молодые воины. Назревала драка. Но старый воин