Зубы настежь - Юрий Никитин

Я в отчаянии попытался выдернуть меч, пальцы стиснулись нарукояти, но меч едва шелохнулся, а они уже набежали, я видел как их оружиеразом взлетело над головой, а сам наконец сообразил, что непросто достать мечиз-за спины, лежа на спине...

Страшный рев потряс воздух. За спинами нападавших зеленыекусты разметало как болотную ряску. Взметнулось огромное, серое, с неимовернораскинутыми в стороны мохнатыми лапами. Я услышал треск, хруст. На местенапавших стоял огромный медведь, а в его прижатых к груди лапах сминались,брызгая кровью, два человека.

На земли упали два коротких изогнутых меча, легких и острыхкак бритвы. А затем медведь развел лапы, люди повалились бездыханно, сраздавленными как под катком грудными клетками.

Я приподнялся, сел, встать не решился, еще и меня схватит,на всякий случай выдавил сиплым голосом:

– Спа... си... бо...

Медведь попятился, прорычал, с трудом выталкивая трудныечеловеческие слова через медвежье горло:

– Долг платежом красен...

В моей голове гудело и мутилось, чувствовал тошноту, как присотрясении мозга, прошептал через силу:

– Долг?... Какой долг?..

Медведь уже попятится толстым задом в кусты, уперся в стволдерева, развернулся и вломился в заросли. Уже оттуда я услышал его хриплый каку меня голос:

– Не помнишь?.. В позапрошлом году ты шел через этикрая, голодный и раненый... Встретил медведицу с двумя медвежатами... Я каксейчас помню тебя, огромного и страшного. А твой пластинчатый лук, блеск наострие огромной как пика стрелы!.. Она была нацелена прямо мне в грудь. Но тыпожалел, и теперь я живу только благодаря твоему доброму сердцу... Теперь мы стобой в расчете. Я ухожу, больше не встретимся.

На миг я увидел его клинообразную морду, затем зеленые ветвисомкнулись как ряска на болоте за упавшим камнем. Сколько я не прислушивался,нигде не треска, ни скрипа, косолапый умеет ходить бесшумно.

На миг ощутил угрызения совести. Пожинаю плоды чьего-тоблагородства! Медведь то ли подслеповат, то ли по малости лет не запомнилоблика страшного человека с убивающим оружием. Или для зверя все мы одинаковые,как для меня китайцы.

В лагере я спросил воеводе виновато:

– Сколько осталось до земель принцессы?

Он поглядел подозрительно, усы поднялись кверху как укайзера Вильгельма:

– Что, прибил кого-то?

– Парочку, – признался я.

– Ого!

– Да не совсем я, – сказал я торопливо, –просто так получилось...

– Ну-ну, – сказал он саркастически. – Сморозьеще, что их медведь задрал или еще какую дичь!

Я раскрыл рот, застыл, в самом деле чувствуя, что все, чтомогу, это только сморозить новую глупость. Со стороны это выглядело, словно яприслушиваюсь к далеким звукам, слышимым только такому опытному воителю, как я,водивший зеленые орды орков на проклятых гнусных людей.

Воевода тоже начал прислушиваться, даже шлем снял и держал угруди обеими руками. Наконец на суровом лице отразилось сомнение. Я увидел какпотрескавшиеся от жары губы шевельнулись, он готовился что-то узнать...

...в это время в далеких глубинах земли прогрохоталподземный гром. Он был почти на грани слышимости, но воевода встрепенулся, а наменя посмотрел с великим почтением.

Подземный грохот докатился как морская волна. Земля дрогнулаи слегка качнулась под ногами. Воины, что уже дремали возле двух костров, сруганью вскакивали на ноги. Из шатра принцессы с визгом выбежала голая служанкас длинными распущенными волосами.

На дальней стороне поля, почти на опушке леса, деревьязатрясло. Сильный удар изнутри вздыбил землю, там словно взорвался грохочущийвулкан. Пласты земли вместе с парой деревьев взметнуло вверх, черные комьярассыпались как стая галок. Из огромный воронки поднималась яркокрасная туша,вся с головы до ног закованная в блестящий камень. Она походила на приземистыйтанк, выходящий из зоны ядерного удара: с округлыми оправленными краями изастывшими потеками металла.

В нашу сторону пахнуло жаром. Воевода вскинул в ужасе:

– Это же... это же древний бог зелакхов!.. Кто егопризвал?

Старый воин на глазах стал белым, только остатки обгорелыхволос оставались коричневыми, закрученными как у эфиопа, да усы несгибаемоторчали остриями кверху. Глаза не отрывались от чудовища, от которого в самомделе веяло мужской несокрушимой мощью.

Я поискал глазами своего коня, а воевода набрал в грудьвоздуха и закричал зычно:

– Всем по коням!.. Ничего не брать!.. Во-о-он к темскалам во весь опор!

– А что, – крикнул я, – он сам по себе неможет...

– Нет, – огрызнулся воевода. – Это же бог!

Понятно, какая-то сволочь из отряда, стремясь выполнитьзадание не допустить принцессу до ее земель, призвала это чудовище. Не думая,что и ей придется не сладно.

Или же знал, но когда дело о долге перед своим Отечеством,то что значат наши жалкие жизни?

За нашими спинами был конский хрип, женские крики, лязгжелеза. Чудовище поднялось с четверенек и разогнулось во весь рост. Древний богзелакхов был почти человек, только не бывает человека в два моих роста, весомсо штурмовой танк, а кремнийорганическая броня на нем вовсе не доспехи, асобственная шкура, которую, чувствую, моим мечом даже не поцарапать. Надбровныедуги нависали как уступы скал, из темных впадин блеснули багровые огонькилазерных прицелов.

Конь под воеводой пятился. Я как сквозь вату услышализмененный голос воеводы:

– Не вздумай!.. У комара в костре больше шансов...

Огромная голова со скрипом развернулось в нашу сторону,похожая на бронированная башня на линкоре. Комья земли при движении ссыпались сего плеч, там поверх брони торчали острые шипы. На вообще все тело чудовищногобога оказалось усыпано шипами, блестящими и с виду куда прочнее, чем наши мечии топоры.

Оно сделало шаг в нашу сторону, мы разом повернули коней. Вспину толкнуло страшным ревом. Волосы затрещали, словно догонял лесной пожар,но я не оборачивался, приник к гриве. Копыта стучали настолько часто, что стуксливался в сплошную дробь. Воевода даже привстал в стременах, лицом же зарылсяв конскую гриву, спасаясь от встречного ветра.

Впереди неслись, подгоняемые страхом, стражники, за нимивиднелись рыжая лошадка принцессы и белый конь герцога. Слуги, как и положенослугам, неслись самыми первыми, чтобы успеть оказаться на месте раньше господ,разжечь костры, натянуть шатры и приготовить ужин.

Ужасный рев потряс воздух. Чудовищный бог зелакхов выбралсяиз ямы, огромными прыжками погнался за нами. Медленное, с виду неуклюжее, темне менее каждый его прыжок равен трем конским скокам, и хотя этот бог двигаетсяпо-божески медленно, я с дрожью в спине чувствовал, что зверь разогревается, апрыжки учащаются.