Сингомэйкеры - Юрий Никитин

— Молодец, — сказал и Орест Димыч тепло. Онпотянулся ко мне с бокалом. — За ваши успехи, Евгений!

— Спасибо, — отвечал я, — спасибо… спасибо…

Глеб Модестович повернулся к компу и, опустив пальцы намышь, подвигал курсором. На стенном экране появилось большое помещение, явноофис. Множество работников в белых рубашках и при галстуках сидят закомпьютерами. Некоторые в отгороженных кабинках, большинство же расположились вряд за длинными, как лента эскалатора, столами. Женщины, естественно,обнаженные до пояса, а некоторые вообще в стрингах, это когда трусиков не виднововсе, из-за чего пошла шуточка, что раньше, чтобы увидеть женскую попку, нужнобыло разорвать трусики, а теперь, чтобы увидеть трусики, нужно разорватьженскую задницу.

— Вот, смотрите, — сказал он.

Одна из женщин, что все чаще поглядывала на крупногомужчину, тот зевал и то и дело тер кулаками усталые глаза, поднялась и подошлак нему легкой игривой походкой. Я не услышал, что она сказала, он повернулголову и смотрел на нее непонимающе. Она подошла вплотную и наклонилась,оттопыренный сосок уперся ему в губы.

Цибульский потер ладони.

— И что бы вы сделали? — спросил он весело.

Я ответил настороженно:

— Боюсь, что в этих вопросах я не оригинален.

Мужчина захватил губами ее сосок, женщина откинула голову изасмеялась. Мы наблюдали некоторое время, Глеб Модестович сказал со страннойинтонацией:

— В некоторых ситуациях мы все неоригинальны.

— То есть, — уточнил я, — предсказуемы?

— Вот именно.

Мы продолжали наблюдать за ними, я почти чувствовал, какуставший организм клерка поспешно открывает кладовочки с дополнительным запасомсил, бледное лицо розовеет, кровь разогревается, расширяет сосуды и начинаетносить больше кислорода в мозг и вообще в мышцы, он на глазах оживает,усталость куда и делась, но когда он попытался ухватить женщину за бедра иусадить на колени, она ловко увернулась, отодвинулась и, смеясь, погрозилапальцем.

Мужчина с сожалением наблюдал, как она ушла, нарочито двигаяягодицами из стороны в сторону с такой амплитудой, что едва не задевала сидящихпо обе стороны прохода.

— Ну как? — спросил Глеб Модестович.

— Хорошо, — ответил я осторожно. —Закономерное… э-э… развитие.

— Та женщина, — заметил Глеб Модестовичодобрительно, — просто молодец. Не так ли?

— Да, явно приподняла ему настроение, — согласилсяя.

Экран погас, Глеб Модестович повернулся к нам, глазадовольно блестели.

— А хорошее настроение, — сказал он, — этоболее высокие показатели труда. Что нам и надо. А то эксперты обещаютзамедление роста мировой экономики… Надеюсь, мы такими методами остановимвсякое замедление.

Я решил, что шутит, но он смотрел серьезно, и я подумалвнезапно, что, возможно, прав. Я недооцениваю не только себя, но и ничтожныевроде бы факторы, а они на самом деле более важные, чем открытие гигантских залежейнефти в Антарктиде. До тех залежей еще надо добраться, а вот голые сиськи ужесейчас вносят немалые изменения в быт, взаимоотношения, даже в работу.

— Будем стараться, — ответил я все-такиосторожно. — Я очень хочу, чтобы прогресс нарастал, а не замедлялся.

— Он и будет нарастать, — заверил он, будто личноуправлял мировым прогрессом, как своим автомобилем. — А наша задача —не давать сбавлять темпы… Кстати, мне показалось, что у того мужика проблемы сдавлением. Но после такой профилактики, полагаю, придет в норму.

— А не повысится еще больше?

— Только на полчаса, — заверил он, — а потомвыправится. Я в том возрасте, когда начинают сами следить за сердцем, читатьлитературу… Словом, вы своей идеей насчет легализации обнажения в публичныхместах помогли не только снизить накал социальных выступлений, но и сохранилижизни паре миллионов человек, что померли бы в этом году от сердечныхприступов.

Я пробормотал ошарашенно:

— Ну, вообще-то надеялся… но не думал, что все будеттак четко выражено…

— А приятно узнавать, что сами сильнее, —поддразнил он, — чем даже думали?

Я сказал почтительно:

— Глеб Модестович, это только здесь в вашей организациия такое начал понимать.

— В нашей, — поправил он. — Она давно уже иваша. И вы, не прибедняйтесь, уже в нашей элите. Допуск Б, не так ли?

— А-3, — ответил я скромно.

Он тихонько ахнул, остальные посмотрели с великим уважением.Честно говоря, когда Макгрегор на днях сообщил, что я с уровня Б переведен наА-3, я не ощутил волнения и ликования, какие ощущал раньше, когда поднимался соступеньки на ступеньку. То, что мой оклад вырос до полумиллиона долларов вмесяц, тоже не впечатлило: теперь как-то одинаково — сто тысяч или пятьсоттысяч, все равно не понимаю, куда и как их тратить. Одно польстило, что никто иникогда, оказывается, не продвигался по служебной лестнице так быстро.

После того как все осушили по третьему бокалу, Цибульскийповернулся ко мне с великой заинтересованностью в глазах.

— Евгений, а когда за жопу щупать будет можно?

Жуков также подхватил с жарким энтузиазмом:

— Да-да, Евгений, проясните вопрос. А то наш эксперт побабам просто извелся. А вы специалист…

— По жопам, — сказал Цибульский мечтательно.

— По сиськам, — поправил Жуков строго. — Покатолько по сиськам, не путайте. Прошу вас, Евгений.

Я подумал, развел руками.

— Сожалею, но ваша светлая мечта вряд ли осуществима вэтот временной период. И на данном этапе. Разве что в самом узком кругу. Всмысле в офисах, где все не только друг друга знают, но и дружат. Все-такисмотреть одно, а прикасаться… гм… кто-то может счесть за оскорбление. А то и захарассмент.

— Жаль, — сказал Цибульский, он тяжеловздохнул. — Я бы лучше за жопу щупал. Да и Арнольд Арнольдович большелюбит жопы…

Арнольд Арнольдович сказал с негодованием:

— Я? Да вы с ума сошли! Я — порядочный человек! ЯМарию Цветаеву читаю. И Ахмадулиной у меня полное собрание сочинений!

Цибульский удивился:

— А чем это мешает щупанью жоп?

— И не поймете! — отрезал Арнольд Арнольдовичгневно. — Вы совершенно бездуховный человек! Вы совсем стихи не читаете!

Цибульский в задумчивости почесал затылок.

— Да, это мой прокол. Как и живу до сих пор, самудивляюсь… Но все-таки, Евгений, вы все же подумайте над жопами. В смыслесделать их такими же доступными, как и сиськи.

Я покачал головой.