Сингомэйкеры - Юрий Никитин

— Так-так, хорошая идея.

— И проводить ее раз в год, — сказал я, — нобилеты продавать как минимум за полгода. Таким образом, купившие билеты ждутдня розыгрыша главного приза и тем самым выбывают из всякой активнойдеятельности на эти полгода!

— Разумно, — сказал он задумчиво. — Для этойцели можно учредить не один, а, скажем, три. Один в полмиллиарда долларов, адва по сто миллионов.

— Отлично! — вырвалось у меня. — Купившиебилеты будут считать дни и расписывать в мечтах, как и на что потратят такиегромадные деньги! На это время их и на цепи не затянуть ни в какие забастовки,пикеты, уличные беспорядки.

Он спросил задумчиво:

— Лотереи общенациональные?

— Да, — подтвердил я. — Но вообще-то порасоздать первую общемировую. Мы стараемся объединить человечество? Под этимблагородным лозунгом общепланетная лотерея самое то. У всех есть шанс, несмотряна различия в цвете кожи, религии, партийной принадлежности, половойориентации…

Несколько месяцев пролетело, как один день, сновакомандировка в Москву. Макгрегор дал подробнейшие инструкции, кроме того, велелобязательно дождаться от него звонка. Это звучало загадочно и чуточку пугающе.Я пообещал, что буду ждать, как соловей лета.

Аэропорт, самолет, снова аэропорт, там ждет машина, что набольшой скорости и с воем сирены доставила в центр. Особнячок все тот же,охранник узнал и отсалютовал шутливо, уже знает о моем повышении. На первомэтаже платиновая блондинка, рослая и красивая, похожая на Тину, но, увы, невалькирия. Улыбнулась слишком уж обещающе, такого взгляда от гордой Тины яникогда не видел, мило сообщила, что наверху меня уже ждут.

Эмма подпрыгнула, глаза как блюдца, завизжала счастливо ибросилась мне на шею. Я с удовольствием чмокнул ее щечку, спросил строго, невыпуская из объятий:

— А почему сиськи не наружу?

Она хихикнула:

— Как ты ревностно заботишься о продвижении своей идеи!

— А что, в Москве она затормозила?

— Наоборот, — заверила она. — Россиянастолько жаждет быть Западом, что по улицам вообще ходят голые. Разве незаметил?

— Заметил, потому и удивился.

Она помотала головой.

— Наших, наоборот, это отвлекало бы. Да и не тот у наснарод, если ты понимаешь, о чем я говорю…

— Уела, — сказал я. — Хоть и с трудом, нопонимаю… А как ты сумела задержаться? Из универа вылетела?

— Что ты, благополучно закончила!

— И как?

— Представляешь, мне предложили работу здесь!

— Здорово, — сказал я. — Значит, ты здесь всамом деле на месте. В самом деле поздравляю, рад за тебя.

За ее спиной распахнулась дверь, улыбающийся Глеб Модестовичвозник на пороге.

— Оставь жмакать наш цветок! Все лепестки помял.Заходи, уже весь коллектив ждет.

В его кабинете вокруг стола уже расположились Жуков, Цибульский,Тарасюк и все остальные, на которых я совсем недавно смотрел снизу вверх, атеперь, похоже, сравнялся. А то и обогнал, если не скромничать чересчур.

Мы обменивались рукопожатиями, Жуков и Цибульский полезлиобниматься, шумно хлопали по спине, и я видел, что они искренне рады моемууспеху, продвижению, моим удачным предложениям по оздоровлению обстановки вмире… потому что это как-то работает и на нас.

И на нас, мелькнуло в голове. Похоже, это как-то связано стем, что загадочно сказал Макгрегор. Нам достаточно и полузатушенного пожара,если новый разгорится не скоро.

Улыбающаяся Эмма внесла заставленный шампанским огромныйподнос, Глеб Модестович вытащил из шкафа бокалы. Усадили и Эмму, позвали потакому случаю даже красотку с первого этажа, но рассадили их с Эммой по разныестороны стола, чтобы рослая блондинка и дюймовочка не выглядели комично рядом.

Глеб Модестович рассказал, что они сделали за это время, якивал и удивлялся, сделали в самом деле немало, но в глубине мозга ворочаласьмысль, что вообще-то сейчас я занимаюсь более глобальными проблемами.

Жуков восторгался моей идей раздеть женщин во имя здоровьямужчин, нас же беречь надо, рассказывал, как самые смелые даже в метроспускаются обнаженными, а в час пик там такая давка, такая давка… Сегодняговорю одной: женщина, уберите с моих плеч локти, она отвечает: это не локти, агруди. А-а-а, говорю, тогда оставьте.

Цибульский уличил:

— Что брешешь? Это когда ты в метро спускался? В раннемдетстве при дедушке Ленине?

— При Ленине не было метро.

— Ух ты, помнишь… А на сиськи все еще смотришь!

Все посмеивались, на улицах все еще жадно смотрят на женщин,рискнувших выйти обнаженными, зато в офисах, где все «свои», это сталопривычным, хотя до полной привычности никогда не дойдет: вид обнаженного женскоготела всегда будет поднимать дух даже у самого заморенного работой мужчины.

Глеб Модестович, пока все наполняли бокалы для второго раза,щелкнул пультом, на стенном экране побежали первые статистические данные запериод с момента введения моды ходить с обнаженной грудью. Цифры сильноразнятся, разброс велик, но бесспорно одно: производительность труда, как нистранно, повысилась. Честно говоря, я ожидал этого и надеялся, но на всякийслучай говорил только о снижении накала социальных страстей, об отвлечениивнимания от проблем незаконной иммиграции, о сокращении числа митингующих,словом, проявил несвойственное мне вообще-то благоразумие.

Жуков поднял бокал и предложил тост за мою великолепную идеюраздеть женщин, нам на радость и всему человечеству на здоровье.

— И на радость, — добавил Цибульский. — Вкусычеловечества тоже иногда совпадают с нашими.

— Но очень редко, — уточнил Орест Димыч.

— Тем выше успех Евгения, — сказал Жуков. —Он сумел сделать приятное нам и в то же время утихомирил быдло.

Я улыбался, кланялся, хотя несколько покоробило это «быдло»,но будем считать, что Жуков не совсем удачно подобрал эпитет к понятию «простойнарод», хотя Жуков вообще-то раньше в словах был очень точен. Впрочем,шампанское быстро бьет в голову.

Сомкнули бокалы, зазвенел хрусталь, пара капель сорвалась настол, Глеб Модестович с возмущенным криком начал убирать бумаги и перебрасыватьна подоконник.

Арнольд Арнольдович сказал тепло:

— Я сразу заметил этого юношу. Такие горы сворачивают судивительной легкостью! И всего-то надо смотреть, чтобы не передавили… своих.

Глеб Модестович засмеялся:

— Да, когда азарт в крови, я тоже посматривал, чтобыЖеня не шибко… Но прямо родился ювелиром. Нигде лишних жертв, всегда высшийкласс работы!