Зона Посещения. Шифр отчуждения - Сергей Вольнов

– Макарыч, я не простой турист! – набравшись наконец смелости, будто ныряя с пирса в океан, ринулся в бой и выпалил я. Да не важно уже, замаскированный агент он или абориген натуральный! Если страж, тем более у меня выбора нет, необходимо выкладывать начистоту. – Понимаешь, я не экстремал какой, не адреналинщик и не папарацци…

Я запнулся и умолк, мелькнуло опасение, что дед не поймёт терминов, но тот в лице не изменился, явно понял, да и кто в наше время таких слов не знает! Он ведь не дикарь, застрявший в каменном веке, хоть и человек очень и очень пожилого возраста, однако слова эти задолго до его рождения вошли в обиход. Так что не знать он их не мог, разве что подзабыть за ненадобностью – здесь, в глуши, многое без надобности… Хотя нет, слова могли не употребляться, но не кануть в забытьи совсем, слишком уж прочно вошли в базовый лексический запас. Даже у тех, кто родился «ещё в федерации», ведь по виду Макарычу сильно за восемьдесят…

– Я по своей воле сюда приехал, – продолжил я говорить, сочтя молчание собеседника знаком внимания, – но только не из-за дурного желания забуриться в какие-нибудь дебри, куда ещё не ступала нога человека, и заполучить приключений на свою пятую точку. Вряд ли меня такое желание завело бы далеко от Гордого! Эх, кто бы знал, какою извилистой дорогой мне пришлось сюда добираться…

– Гордый? – нарушил молчание старик. – Слыхал про такой мегаполис. Вроде годов тридцать назад оформился, на базе Владика и окрестных городов… Дык это ж на краю земли! Ты прям оттудова будешь?

– В точку, – подтвердил я сказанное, – родился и жил там, пока вдруг однажды…

Я опять умолк, не зная ещё, как вменяемо объяснить случившееся со мной и не показаться безумцем с поехавшей в одночасье «крышей».

Мы сидели в избе на лавках. Баба Галина ушла куда-то, хотя на улице моросил дождь, видать, к домашним животинкам наведалась. В сельской местности по хозяйству хлопот всегда навалом, особенно когда не надеяться, что всё нужное для жизни «посеется, вырастет и урожай даст» в магазинах.

Макарыч и его жена, может, и жили вдали от глобализации и технологического прогресса, точнее, на относительном расстоянии, но затворниками по своей сути не являлись. Если они и вправду здесь родились в первой четверти века, то иной жизни просто не знали. Им привычен лес вокруг, свежий воздух, размеренное спокойное существование, ограждённое от стрессов большого мира… И незачем омрачать жизнь ненужными рефлексиями. Кого что-то в этом краю не устраивало, те уже давно свалили.

А эти двое остались и наверняка по-своему счастливы. Даже к близости «странного леса» притерпелись, ведь здесь они – дома.

Всё это справедливо при условии, конечно, что старик и старуха – действительно местные уроженцы, а не специально обученные и поставленные на вахту люди. Но до какой же степени агентам нужно проникнуться важностью задания, чтобы согласиться на всю жизнь застрять… на «перевалочном пункте»?..

– В моей жизни произошёл перелом, – нашёл я наконец слова, и решился продолжить, – иначе я бы не сорвался с насиженного места, не покинул привычную для меня среду обитания, где явился в этот мир, где рос, учился и до недавнего времени работал. Несмотря на то что далеко не всем был доволен в своей жизни.

– Покажь мне всем довольного, – пробормотал Макарыч, – поди такого сыщи.

Я сделал паузу, обдумывая, стоит ли в свою очередь комментировать этот комментарий, но счёл разумным не отвлекаться на боковые рассуждения.

– Причина, заставившая меня рвануть в никуда в поиске неведомо чего, явилась ко мне во снах. Я вроде как… – опять я запнулся, но совсем чуть-чуть, а-а, гулять так гулять, стрелять так стрелять, – начал слышать голоса, и они предупреждали меня об опасности. О том, что грядёт что-то нехорошее. Они передали мне предчувствие. Я превратился в подобие приёмника, ловящего тревожные волны, исходящие отсюда, – решившись на откровение, я постарался как мог упростить, облечь в форму, доступную пониманию собеседника. – Пойми, Макарыч, я сюда не просто так добрался, меня вёл зов, и на самом деле мне надо не обратно удирать, а именно туда, идти в черноту, как ты выразился… В самое, так сказать, пекло! Хотя, честно признаюсь, то, от чего ты меня спас, рождает сомнение и страх, я спрашиваю себя, а стоит ли с этим связываться. – Я снова замолчал, выдохнул шумно и завершил признание: – У-уф! Но придётся идти вперёд, раз уж вообще в это влез. Заварил кашу, буду теперь расхлёбывать.

– Голоса-а-а… – протянул выслушавший Макарыч. – Кто б другой сказал, парень, что ты спятил…

Он посмотрел на меня раздумчиво, оценивающе, и я ответил твёрдым взглядом, не опустил глаза.

– Ан я-то ведаю, оттуда лучится настоящая невидаль… Сны это да-а, эт мне знакомо, – признался старик, – похоже на то, что ты описал, правда, никаких голосов не слыхал наяву, но боязной тревогой пробирает… Дык это здесь, где быль и небыль покуда порознь, в приграничной полосе, только изредка боками трутся… Чего там творится в самой черноте, даже представить страшно. Ну, ты и сам видал, малость коснулся…

– Может, я иду на верную смерть, но значит, – я не постеснялся произнести это пафосно, с выражением, – так мне предначертано! Каждому суждено умереть в некий час, и никто в свой час не избегнет кончины. Мне пора. Только об одном прошу, – сказал я и поднялся с лавки, – бабуле своей скажи, что я уехал обратно в город. Пообещал, мол, если что, как-нибудь с добрым визитом к вам ещё нагрянуть…

Огорчать добрую Галину не хотелось категорически, пускай она и не похожа совсем на мою незабвенную бабушку.

– Постой! – Макарыч тоже поднялся из-за стола и удивил меня – сильно, неожиданно. – Не гоношись, вместе пойдём. Проведу тебя через границу, сам назад поверну, а там катись на все стороны. Жалко тя, молодой совсем, но разубеждать не мне… Ежели сам себя не разубедишь, никому другому то не под силу. Ты ж туды всё едино полезешь, дык хоть подсоблю на первом шаге не сковырнуться.

– Через границу проведёшь? – уточнил я. – Ты знаешь, где она точно пролегает?

– Куды ж мне от неё деваться-то было, – пробурчал старик, подошёл к двери чулана и открыл её.

– Ну пошли, – согласился я лаконично.

От растерянности я пока ещё не осознал, какой подарок получил, и «спасибо» не прозвучало.

Однако, в натуре, будет досадно, если даже толком-то в искомую жуть не влезу, не занырну с головой, а на подступах где-нибудь полягу, и на том бесславно закруглится странный мой вояж.

И да, вдруг старик всё-таки уполномоченный вахтёр, поставленный здесь «держать и не пущать», то он же меня и положит выстрелом в спину и прикопает под лиственницей или ёлочкой. Разок пожалел дурака, вытащил, но жалости не напасёшься на упорного докторишку, вообразившегося себя годным в спасители мира.

…Иной раз идёшь и не замечаешь, как много осталось позади. А потом в какой-то миг оглянешься – и будто проснулся! Осознаешь, сколько всего повидал и пережил. Но уже в следующий миг продолжится путь, как ни в чём не бывало шагнёшь, глядя вперёд.