Зона Посещения. Шифр отчуждения - Сергей Вольнов

И вправду, зачем задумываться над несбывшимся? Копаться в прошлом, искать в нём ответы на давно забытые вопросы… Сущность человека устроена таким образом, что всегда находит новые и новые вопросы, и для них требуется искать новые ответы, и в старых дилеммах более нет надобности страннику, блестящей искоркой исчезающему в будущем. Лучше просто идти, не оборачиваясь бо́льшую часть пути, чтобы создавать иллюзию движения, фантом некоего смысла во всём том бреду, который творится вокруг…

Я отмечал свой день рождения в одиночестве. «Happy birthday», следующий после отпразднованного летом девяносто восьмого. Того самого, перед уходом на вокзал и поездкой в стиле «хомо вояджер», как герой «Аз победиши», в поиске настроя для смены среды обитания.

В тот день с утра я пробудился, продолжил ходку, как обычно, и небо, помнится, было грустное и лёгкое, светлого на удивление цвета. Через какое-то время нечто смутно колыхнулось в памяти, и я, поднапрягшись, вспомнил-таки, что за дата. Миновал почти год с той поры, когда я навсегда поставил крест на прежней жизни, и тридцать три плюс один – после того, как мои глаза впервые увидели свет в этой жизни.

Да уж, в отчуждённом мире не было ни торта, ни пиццы, ни поздравлений, и мне даже как-то не верилось, что в натуре – день рождения. Но к тому моменту имел определяющее значение как раз «плюс один», проведённый в Зоне, а не все предыдущие. Поэтому зарубку в памяти я всё же поставил: запомнил цвет неба в качестве подарка к годовщине…

Несколько месяцев спустя наступила вторая зима. Вторая, которую я встретил в Отчуждении. Первую я едва пережил и о приближении ещё одной старался не думать, однако она, зар-раза, в итоге неизбежно грянула. Я ещё держался за счёт припасов, которые нашёл весной девяносто девятого на армейском складе. Случайно в руинах наткнулся на подземный ход, а спустившись, обнаружил настоящий бункер в несколько этажей, наполненный всякой всячиной. Food, drink, weapon, ammo, health – полный набор. Сокровища были надёжно защищены от влияния времени различными консервирующими средствами. В бункере находились немало охранников, но, к счастью, их трупы давно превратились в пятна и тени, потому не могли мне навредить.

Моя память теперь очень хитро устроена и любит преподносить сюрпризы. В ней случаются загадочные провалы, я ни черта не помню о некоторых периодах своего рейда, но также из её глубин частенько откуда ни возьмись берутся самые неожиданные сведения. Некоторые премудрости полевой кулинарии Отчуждения, например. Я вполне просвещён на предмет того, плоть каких мутантов и какие растения можно употреблять в пищу без риска отравиться и как лучше приготовить. Могу справиться, исходя из собственных познаний. И где только я их почерпнул, эти знания… Не важно, главное, что они мне пригождаются как нельзя кстати.

В первую очередь, само собой, информация о сущности и строении запретной зоны, к границе которой меня когда-то отвёл проводник Макарыч. Во многом благодаря бесценным и точным знаниям я умею выживать здесь, виртуозно чую и распознаю ловушки изменённых участков пространства, и вообще у меня невероятный «нюх» на опасности, благодаря которому, в частности, большинства возможных столкновений с монстрами запросто избегаю. А в целом я на столько всякого разного оказался способен в течение первого «плюс один» и дальше, что давно перестал удивляться сам себе.

Оказался бы не способным – давно уже перестал бы живым быть.

Это Отчуждение, демон раздери, а не парк культуры и отдыха. Самый последний на белом свете пункт в списке территорий – кандидатов для праздных прогулок.

Самое дно мироздания, можно сказать.

По форме отчуждённое пространство – огромная ямина.

С высоты полёта сканирующего дрона зона страха представляет собой круглую выемку в земле, огромных, до сотни километров диаметром, размеров. Похоже на арену какого-то дьявольского Колизея, только не возвышающегося над поверхностью планеты, а помещённого в неё по самые края.

В ней несколько круговых замкнутых колец-террас, которые накладываются друг на друга, носят концентрический характер. Внешний круг самый большой по площади, расположен совсем неглубоко – в него-то я и спускался первой ночью по косогору, перейдя минное поле. В нём я воевал с кабанами и кладбищенской нечистью. Каждый последующий круг меньше диаметром, но зато глубже. Пятый круг самый малый, настоящий котлован, углублён на несколько километров и диаметром всего два-три кэмэ, а в его эпицентре расположен бездонный колодец. Бездонный – в буквальном смысле. Куда ведёт, неясно. Но точно не сквозь планету. В иные измерения, выходит так.

Во второй круг ещё можно спуститься без альпинистского снаряжения, что я и сделал перед тем, как едва не покончил с собой гранатой, вручённой дедом за минуту до преодоления внешней границы. В третий без специального комплекта уже не спустишься; те верёвки и крепления, найденные у погибших защитников дота, пришлись очень кстати.

Сейчас я в третьем. Но чем глубже, тем опаснее и нестабильнее окружающая среда. Локации тасуются, меняются местами, монстры не дают передышки. Не каждого зверюгу возможно победить, от некоторых остаётся только убегать.

Прежде я не раз видел это во сне – с высокого ракурса, все пять кругов. Только не мог понять, что оно означает. Потом понял. Во сне я даже мог просматривать наперёд некоторые маршруты, чтобы определиться, куда дальше идти. И ещё однажды мне показалось, что я слышу другой голос. Не «инструктора», бесполый, а… вроде женский. Так просто – он каждую ночь звал меня по имени, а я всё не мог понять, что это такое, выделить из всеобщего шума. Потом я разобрался и попытался ответить, но другой голос уже не отозвался – видимо, «женщина» ушла, не дождавшись… Я не придал особого значения её исчезновению. Хотя долго пытался вспомнить что-то важное об этом призыве. Не смог.

Вторая зима, едва не доконав меня в начале календарного декабря, позволила всё же дожить до новогодней ночи. Коварная, тварь, припасла подарочки на эту дату.

Я провожал девяносто девятый без фейерверков и хлопков шампанских пробок, вокруг меня царила гробовая тишина. Засел я в древнем коллекторе, измученный и замордованный, но собранный и всегда готовый бороться – это парадоксальное сочетание давно стало моим обычным состоянием. Снег прекратился, ярко светила луна, её свет освещал окрестности, проникал в моё укрытие. Потом «ночное солнце» скрыли чёрные заслоны туч.

С пришествием полуночи по часам наступил две тысячи сотый (я продолжаю пользоваться привычным календарём родного мира, хотя он вряд ли имеет смысл для хронологии Отчуждения) – мне пришлось хорониться понадёжнее, потому что разразился Аврал. Как будто нарочно.

Я сделал сам себе новогодний подарок – залез глубже в коллектор и выжил. Аврал переждал, но следующие двое суток буйствовала «обычная» непогода, из-за вьюги видимость была на нуле, снежные хлопья тоннами валились с неба. Пришлось отсиживаться.

Плеер по-прежнему был при мне и работал, хвала производителю, made in EU. Помню, сижу такой в укрытии, дико холодно, звенит пурга, а у меня в наушниках звучит живой голос Виктора Цоя: