Зона Посещения. Шифр отчуждения - Сергей Вольнов

Вторую атаку паучьего полчища мы вряд ли переживём. Если не изобретём эффективную защиту, конечно. Отрываю полоску от одежды, тщательно изолирую глаза, уши, рот и ноздри, оставляя лишь крохотный промежуточек для циркуляции воздуха. Шансы повышаются хоть немного. По крайней мере если основная опасность, исходящая от этих мелких бестий, заключается в их возможности залезть в дыхательные и другие пути, ведущие внутрь организма… Такой же «апгрейд» делают и Цепкий с Бравым.

Не хватало ещё оставшихся напарников потерять! Мастаки и Бегунья, половина численности команды, – дорогущая плата за пройденное… И с уменьшением числа бойцов сокращается вероятность выполнения задачи.

Демон раздери, только бы выбраться из пещерной кишки!!!

Мы добираемся до очередной развилки, на этот раз от места соединения уходят три норы. «Вправо!» – повинуясь внутренней уверенности, командую я. Теперь мы ускоряемся и в движении слышим то, чего больше всего сейчас не хотелось бы услышать:

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая опустилась на четыре деления после двенадцати…»

Сзади, прямо за спиной, что-то грохочет. Я рефлекторно прикрываю голову руками, бросаюсь вниз… В голове раздаётся жуткий ментальный вопль.

Бравый…

Прохода сзади больше нет, его перекрывает массивная каменная глыба. Где-то под ней раздавленный муравьиный солдат. Неужели она крепилась к потолку паутиной и по команде врага обрушилась вниз, чтобы вывести из строя ещё одного из нас?..

Цепкий отчаянно кричит:

«Быстрей!!!»

Мы с ним уже не прокрадываемся, а наобум бежим. Кажется, эта нора будет тянуться бесконечно, нам никогда не выбраться из могилы…

Поворот, за ним раздвоение, направо и налево, два прохода тянутся в почти противоположных друг другу направлениях. А в глубине левого из них брезжит свет! Не полноценное свечение, лишь намёк на него, но во мраке очень даже заметно.

И вот на этой самой развилке…

«Ночь долгая. Минутная стрелка сделала один оборот, часовая стрелка опустилась на…»

Я ору: «Спасайся!!!», – и Цепкий сворачивает туда, к свету.

Я – направо, в темноту. При этом понимая, что следующим должен быть Цепкий, а меня кукловод оставит на закуску. Но вопреки очевидному хочу верить, что единственный мой напарник успеет выскочить, спастись… а я вовремя настигну того, кто прячется в глубинной тьме, куда загнала наш отряд свора летучих тварей.

«З-здравс-ствуй, – слышится шипение хозяина подземелий, – ж-ждал тебя…»

Мне противостоит мохнатый паучище размером со шлем мотоциклиста, очень быстрый и стреляющий пучками паутины, тварь с острыми жвалами, так и норовящими ухватить меня за лицо…

Я понятия не имею, каким образом его вижу, но факт – вижу совершенно отчётливо, словно у меня появилось инфракрасное, ультразвуковое и всякое прочее зрение… Однако положение осложняется тем, что меня мутит не по-детски, появляется желание исторгнуть содержимое желудка наружу. Проблема в том, что я не могу удовлетворить желание, хотя попытался. Галлюцинации бывают не только зрительные, но и «эмоцийные»… А было бы замечательно залить гада кислой массой…

Я не отвечаю, с ходу атакую. Мы сшибаемся в адском столкновении! Жаль, что мой «Викинг» утрачен – для боя в замкнутом пространстве пистолет-пулемёт подошёл бы замечательно. Винтовка мне сейчас разве что в качестве дубинки пособит, а энерган применять здесь самоубийственно, пусть и хватило бы одного меткого выстрела, чтобы накрыть паучару. Я бы не промахнулся, но вместе с поражением цели обрушатся свод и стены…

Мой верный универсальный клинок идёт в ход, я орудую им, не забывая и уклоняться от вражеских выпадов. Увы, особо покромсать противника не удаётся, он тактически отступает в глубь хода, а когда снова кидается на меня, я выхватываю кольты и палю в него с двух рук. До этого я стрелял по-македонски всего один раз, в качестве тренировки, и меткость оставляет желать лучшего, большая часть выпущенных пуль потчует каменные поверхности, но главное чудо свершается – ни одна не рикошетит в меня, бумерангом не поражает лихого безрассудного стрелка.

Я чуял, что это мой единственный шанс, и не ошибся!

Когда паук валится на каменный пол, кидаюсь к нему и первым делом отрубаю смертоносные жвала, а за этим, давая выход яростному гневу, наношу удар за ударом, колющие, рубящие, режущие, чуть ли не шинкуя мерзкое тельце и лапки на отдельные кусочки!..

Часовая стрелка опустится на пять после двенадцати, проклятый гад, но без тебя!!

Точно без! Рассвет наступит, окончится ночь.

А вот встречу ли я восход светила один или с Цепким, мне ещё предстоит выяснить. Я допускаю наихудшее, но надежда не оставляет меня, потому спешу возвратиться к крайней развилке.

Паук-телепат, послания которого так пафосно интерпретировало моё восприятие, изобретательно продумал западню. Я не должен был уцелеть. Он выцеплял нас по одному, умело воздействуя, манипулируя нашими сознаниями, просчитывая каждый наш шаг. Это была многоступенчатая игра, к которой хозяин пещеры подготовился. Но в любой игре присутствует фактор неожиданности – даже в такой, где исход заранее предрешён.

На то и игра.

К Бегунье возвращаться бессмысленно, если Бравый сообщил, что её «унесли», значит, разведчицы больше нет в живых. Но на всякий случай позову… Попытка установить ментальный контакт ни к чему не приводит. «Эфир» молчит.

Я выхожу к началу ответвления, где наконец-то столкнулся с режиссёром спектакля, с устроителем игрища. Дальше я направляюсь туда, где брезжил свет. Всё ещё брезжит… Первые шагов тридцать он совсем тусклый, едва заметный, но затем становится всё более явным. И мне почему-то всё трудней поднимать ноги, чтобы ступать… Внезапно возникает подозрение, что галлюцинации, которыми шпиговал нас паук, никуда не пропали и даже не слабеют… А вот я истощаюсь с каждым шагом, будто что-то высасывает из меня жизненную энергию.

Неужели…

«Цепкий!.. – с трудом концентрируясь, зову я. – Эти глюки… их не паук нам внушал телепатически… Это яд… нас успели укусить ещё тогда…»

Сердце уже отчаянно колотится, не выдерживая нагрузки. К горлу снова подступает тошнота. Сознание мечется в поисках ответа на вопрос: «Что делать?!!»

Через «не могу» преодолев ещё шагов пятьдесят, я наконец вижу настоящий свет – и Цепкого. Боевой товарищ лежит неподалёку от выходного проёма пещеры и с виду не живой. Мои ноги подкашиваются, я опускаюсь наземь, вновь испытывая горечь потери, но вместе с нею – желание искупаться в лучах бесконечного света, струящегося с неба, столь приятного и вожделенного, долгожданного… Рассвет! Я дожил… Чувствую, как от радости поднимаюсь, воспаряю и улетаю куда-то ввысь…

И срываюсь, проваливаюсь во тьму. Свет резко схлопнулся, сознание отключилось вместе с ним.

…Осознание себя возвращается точно так же резко, будто после нажатия сенсора «вкл.» в меня хлынул питающий ток.