Неизвестный М.Е. Салтыков (Н. Щедрин). Воспоминания, письма, стихи - Евгения Нахимовна Строганова

противен жанр Салтыкова и органически любезно даже формальное незлобие и всепрощение… Но писатель, простивший даже Иудушку Головлева, сумевший пробудить в читателе жалость даже к такому извергу (вспомни или перечитай смерть Иудушки) заслуживает иного мнения.

Вообще я очень рад, что мне пришлось восстановить в памяти все важное, написанное Салтыковым, и отрешиться от многих ошибочных о нем представлений. Это, брат, писатель ничуть или мало уступающий Льву Толстому, а в энергичной, страстной борьбе со злом, в той силе анализа, с которой он умел разобраться в разных общественных течениях, может быть, даже превосходящий Толстого.

По мнению Льва Николаевича, если и есть у Щедрина что-нибудь хорошее, так это в «Губернских очерках». А вообрази, «Губернские очерки» и есть самое слабейшее, что есть у Щедрина! Что сей сон значит[491] – ей-богу – не пойму. В конце концов нужно согласиться с покойным Громекой[492], когда тот, говоря о Толстом, сказал по поводу Салтыкова: «другая вершина русской поэзии», – а об отношении этих двух «вершин» друг к другу нужно разобраться со временем, и не нам, а людям более беспристрастным.

* * *

П. Ф. Николаев[493] к А. И. Эртелю

20 февраля 1891 г.

Ну и талант же у Вас, батюшка, чертовский какой-то. Силища и талант громаднейшие. По поводу Гардениных я говорил, что Вы оставляете за флагом Ваших сверстников, а Смена[494], судя по началу, может оставить за флагом даже наших стариков, кроме, впрочем, Салтыкова – тот писатель особой силы, потому, конечно, что и человек особой силы.

* * *

[О реакции русских парижан на смерть М. Е. Салтыкова]

Из письма С. В. Ковалевской к М. М. Ковалевскому[495]

Вы ругаете шведов, а я в настоящую минуту преисполнена негодования на русских и на их безграничное холопство. Третьего дня Де-Роберти[496] и наш старый друг[497] пришли ко мне и на основании того, что я якобы пользуюсь большой популярностью в русской колонии, стали просить меня, чтобы я взяла на себя инициативу устроить подписку – венок Щедрину и послать сочувственную телеграмму его вдове от имени различных русских кружков в Париже.

По легкомыслию, свойственному не одной только юности, я охотно взяла на себя это поручение. Мне казалось, чего проще и невиннее, как изъявить, что мы все жалеем о смерти великого и вполне легального писателя. Ан оказывается-то, что это не так просто, что и в этом можно усмотреть потрясение основ.

Какую массу пошлости я насмотрелась в эти два дня, вы представить себе не можете. В результате почти полная неудача, усталость, неимоверная досада на самое себя, зачем я связалась с этими пошляками, и почти физическое ощущение, что я эти два дня провозилась с чем-то очень неопрятным. В будущую субботу (на 12-й день по смерти Щедрина, не слишком ли рано?) соберется комитет, в котором будут участвовать Боголюбов и Котцебу[498], чтобы обсудить, имеем ли мы право жалеть о его смерти!

Нет, как хотите, русские как нация никуда не годятся. Я хотела послать телеграмму от частных лиц, но нас не набралось и 10.

Софья Васильевна Ковалевская

Литературный венок на могилу М. Е. Салтыкова

* * *

Смерть М. Е. Салтыкова современники восприняли как невосполнимую утрату. А. П. Чехов писал А. Н. Плещееву 14 мая 1889 г.: «Мне жаль Салтыкова. Это была крепкая, сильная голова. Тот сволочной дух, который живет в мелком, измошенничавшемся душевно русском интеллигенте среднего пошиба, потерял в нем своего самого упрямого и назойливого врага. Обличать умеет каждый газетчик ‹…› но открыто презирать умел один только Салтыков. Две трети читателей не любили его, но верили ему все»[499].

Кончина Салтыкова вызвала массу откликов, в том числе и в литературной среде. В газете «Новости и Биржевая газета» (издатель О. К. Нотович) был напечатан большой свод некрологических статей, аллегорических и элегических миниатюр, стихотворений и воспоминаний, написанных литераторами разных идейных ориентаций, но всех авторов объединяло желание отдать дань памяти великого писателя[500]. Мы публикуем все эти отклики: сначала прозаические, а затем стихотворные, дополняя оба свода материалами из других изданий, которые оговариваются в примечаниях[501].

Авторами публицистических текстов были В. М. Соболевский, И. Ф. Василевский, Г. К. Градовский, В. О. Михневич, Д. Л. Мордовцев, О. К. Нотович, В. П. Острогорский, М. Л. Песковский, М. И. Семевский, В. Д. Сиповский, М. К. Цебрикова и О. А. Шапир. Каждый из отзывов интересен субъективностью взгляда, но в своей совокупности они дают представление об особенностях восприятия личности и творчества Салтыкова его современниками. При этом все авторы пишут об уникальности писателя и силе его дарования, подчеркивая неизменность убеждений на протяжении всей жизни. По мнению современников, Салтыков стремился утвердить в общественном сознании и в литературе такие этические категории, как совесть и справедливость. Об этом свидетельствует и частое упоминание «Забытых слов» – последнего и оставшегося неосуществленным замысла писателя – попытки вернуть в общественный обиход понятия «стыд, совесть, честь»[502]. Отсюда характерные, скорее всего, редакционные названия статей: «Непримиримый», «Непоколебимый», «Он призывал к справедливости», «На страже совести», «Недремлющее око». С общим восприятием сатирического творчества Салтыкова как вневременного явления диссонирует статья М. И. Семевского, верноподданическая риторика которой абсолютно не соответствует духу творчества писателя и сводит его общественную роль к административно-служебной деятельности в эпоху царствования Александра II, однако эта статья добавляет выразительные штрихи к портрету самого некрологиста.

В поэтических откликах как профессиональных поэтов, так и дилетантов-любителей воспроизводились те штампы, которыми сопровождалось распространенное представление о творчестве писателя, и при этом транслировались известные литературные образцы откликов «на смерть поэта». В стихах разных авторов не раз встречаются реминисценции, а то и прямые цитаты из лермонтовского стихотворения «Смерть поэта» и очень часты отголоски некрасовского отклика на смерть Н. В. Гоголя «Блажен незлобивый поэт». В этих некрологических стихах находим немало банальностей, от которых сам Салтыков наверняка пришел бы в негодование, есть и откровенно-бездарное графоманство, как вирши Р. И. Романовского. Но в данном случае интересны не художественные достоинства стихотворений, а те общественные настроения, которые в них выразились, и в этом смысле штампы и банальности оказываются гораздо репрезентативнее оригинальности.

Тексты публикуются по современным правилам с исправлением очевидных опечаток.

Некрологи в прозе

Язык Щедрина

И. Ф. Василевский