Исцеление Вечностью - Евгений Георгиевич Санин

поклонился ему отец Игорь, а вслед за ним и все остальные, кто принимал участие в рождении этой книги.

Александр смотрел на них и с удивлением замечал, что они становятся какими-то расплывчатыми из-за появившихся на глазах слез.

— Кажется, это тот редкий случай, когда у писателя нет слов! — усмехнулся отец Лев. — И пока он снова обретет дар речи, мы можем умереть с голоду!

— Так давайте скорее садиться за стол! — послышались нетерпеливые голоса.

И когда все собрались, спросили:

— Все собрались?

— Кажется, все!

— А Алеша? Позовите его! — вдруг вспомнил отец Лев и, ворча: «А впрочем, вам он все равно не поверит!» — сам вышел и вернулся с не знавшим, куда девать себя от радости, юношей.

Дождавшись, когда все замолчат, отец Игорь, встал, взял лежавший перед ним второй экземпляр книги и сказал Александру:

— Я же говорил тебе, что если Богу что-то угодно, Он всё перетрет, но сделает. И даже еще лучше, чем мы того ожидаем. Ты мечтал хотя бы о газетном варианте своей книги. А она вышла полностью, без сокращений! Да и действительно — разве она не заслуживает этого? Ведь эта книга, — отец Игорь обратился ко всем, кому предстояло еще ознакомиться с ней, — о том, что нам бесконечно дорого и близко. О жизни первых христиан. О том, как они боялись греха и старались жить в чистоте, в постоянной готовности в любой момент уйти к Богу. Для этого, в День Христов, как называли они воскресенье, пресвитер или епископ выдавали им на дом частицы Святого Агнца, то есть, Святое причастие. Эта книга еще и о том, как ценой своей жизни они доносили и донесли до нас все те священные книги, которые мы теперь с благоговением читаем, почерпывая из них истоки нашей веры. По которым ведем церковные службы…

Отец Игорь полистал книгу и стал говорить о необычайной схожести тех давних времен с нашими, сегодняшними временами. О том, что теперь люди тоже после долгого времени незнания Истины крестятся и возвращаются к Богу. Да, кто-то возразит, что тогда были гонения, а сейчас их нет. Но разве не заменяют эти гонения — тяжелые болезни, как это было, к примеру, у Веры, и скорби? И потом, не гонимые извне, мы сами — не являемся ли гонителями Христа в своих сердцах?

— Хорошо, что появилась книга, которая поможет глубже узнать то, что нам так близко и дорого, и которая поможет нам кое в чем поучиться у первых христиан, — подытожил, наконец, свою речь отец Игорь. — И молитвенно поблагодарить их за то, что они донесли до нас Слово Истины…

Александр слушал благочинного и невольно поглаживал лежавшую у него на коленях книгу.

Потом его начали поздравлять и даже громко хором петь «Многая лета…» остальные.

Все происходило словно в самом счастливом сне.

Только праздник, о каком он и мечтать не мог, получился с грустинкой.

«Эх, видела бы все это Вера!», — вздохнул он, вспоминая их разговоры о судьбе будущей книги, о том, как она огорчилась отказу печатать ее в газете, и даже вздрогнул, услышав ее имя.

Но нет, он не ошибся.

Его произнес взявший снова слово отец Игорь.

— Не могу не сказать и о том, — заявил он — что эта книга вышла во многом благодаря небезызвестной всем нам Вере — Царствие ей Небесное!

Он обвел слегка виноватым взором принявшихся недоуменно переглядываться людей и, остановившись глазами на смотревшем на него с изумлением Александре, продолжил:

— Звонит она мне однажды среди ночи, причем, часа в два или три, и вдруг на чем свет начинает воспитывать. И что я такое благое начинание, как издание книги «Тайный свиток», гублю на корню! И что такие таланты в землю закапываю! Что очень нужные людям духовные ценности держу под спудом! А главное, что я чуть было человека не погубил из-за этого?!

«Какие таланты? Какого человека?» — спрашиваю, ничего не соображая спросонья.

А она:

— Да вашего главного редактора! Писателя Александра Калачева, который лежит сейчас с сердечным приступом, после приезда скорой помощи. А точнее, после вашего отказа напечатать его книгу в газете!

И только тут до меня дошло… Причем — всё и сразу. Меня словно осенило, что эту книгу нужно издать — и не в газете, а вот так, как вы ее видите сегодня! — признался отец Игорь и засмеялся: — Но как же доходчиво она мне все это объяснила! Вот уж поистине яблоко от яблони не далеко падает — достойная духовная дочь отца Льва!

— Моя школа! — с гордостью подтвердил тот.

И после этого разговор мало-помалу переключился на Веру.

— Она все повторяла, что ей нужны силы, просила молиться, а оказывается ей не телесные, а духовные силы были нужны! И как я сразу об этом не догадался? — сказал Александр. — Говорила, что обязательно зайдет в храм…

— А разве не зашла? — оборвал его отец Лев. — И когда: прямо под «Трисвятое»! Дай Бог каждому из сидящих здесь сподобиться этого. Да и всего того, что Господь даровал Вере!

Чествование закончилось тем, что Петр с Надеждой раздали каждому по экземпляру книги, и у Александра даже устала рука подписывать их…

— Я понял теперь, от какого слова происходит «писатель»! — наблюдая за ним, заметил по этому поводу отец Лев. — От слова: подписывать книги!

И просительно протянул для автографа свой экземпляр…

После праздника Александр с Татьяной удалились в редакцию, где продолжили верстать первый номер.

Эта занятие растянулась на несколько дней…

Работая, Татьяна честно держала свое обещание и ни словом не напоминала о личном.

Но Александр, ловя порой на себе ее взгляды, чувствовал, насколько ей это трудно дается. И понимал, что в любой момент — дай только он малейшую слабинку — взглядом, словом, прикосновением — себе, а значит, и ей, — и может случиться непоправимое.

Как говаривали предки, на пороховой бочке и то безопасней было сидеть с зажженной свечой!

Понемногу его стало тянуть и, наконец, остро потянуло под защиту монастырских стен, где, по опыту он знал, с этим бороться намного легче. А если отсечешь поводы для соблазна, то и борьбы никакой не надо. Правда, там иная жестокая — духовная брань. И конечно, трудней, чем в миру. Ранние подъемы… долгие службы… экскурсии, к которым нужно выбегать, когда бы они ни приехали. Где находить время для писания книг?..

И, тем не менее, в конце концов, Александр решил, что уезжать все-таки надо.

Он подошел к отцу Никону и рассказал ему все.

Тот, как это бывало