Гуннора. Возлюбленная викинга - Юлия Крен

Даже Руанский собор — и тот украсили ради церемонии крещения. Гуннора сняла верхнюю одежду, и священник окропил ее водой с головы до ног. Спросил, верует ли она в Отца, Сына и Святого Духа. Помазал елеем ее лоб, уши, нос и грудь. После этого на Гуннору набросили льняное одеяние, она подошла к алтарю и впервые приняла первое причастие. Теперь кроме языческого имени ей было даровано христианское — Альбереда. Никто не называл ее так, но, похоже, все поверили, что Гуннора действительно стала христианкой и будет верна Ричарду. Поверил герцог, поверила Матильда, поверили младшие сестры Гунноры, даже Сейнфреда. Та приехала в Руан на крещение сестры и была искренне рада, хотя и боялась шумной толпы.

— Наконец-то ты присоединилась к нам, — сказала Сейнфреда.

Гуннора обняла сестру, но ничего не ответила. При виде Сейнфреды все зашушукались — как дочери благородных семейств, так и простые служанки были потрясены простотой ее наряда и ее черными ногтями. «Она похожа на крестьянскую девку, — говорили они. — Почему Гуннора не переодела ее? Не одарила драгоценностями?»

Альруна думала, что Сейнфреда не стоила всего поднявшегося из-за нее шума: жена лесника уехала в тот же день. Гуннора огорчилась из-за поспешного отъезда сестры, и сердце Альруны запело от радости. Но Гуннора была счастлива — и это вызывало в дочери Матильды зависть.

«Она многое имеет, — подумалось Альруне. — Дитя Ричарда, его любовь, уважение моей матери, почтение слуг… Почему у нее есть еще и сестры, которые любят ее от всего сердца? Почему все привечают ее, в то время как я погибаю?» Больше всего Альруну огорчило то, что ее собственный отец, Арвид, и тот радовался крещению Гунноры.

Вечером за ужином Альруна подошла к нему.

— Она ведь тебе тоже не нравится!

Арвид удивленно посмотрел на дочь.

— Но ты же знаешь, что случилось! Благодаря Гунноре на наших землях установился мир. Именно она убедила язычников в Жефоссе принять крещение — по крайней мере большинство из них. Остальные сбежали на Пиренейский полуостров. Там от их набегов будут страдать другие богобоязненные люди, но это уже не наше дело.

Альруна понимала тех язычников. Ей тоже хотелось сбежать. Хотелось позабыть свою прежнюю жизнь, растоптать ее.

Но она вынуждена была остаться в Руане. Вынуждена была смотреть, как Гуннора взяла на себя ведение хозяйства. Как все выражают Гунноре свое почтение. Как Гуннора каждую ночь поднимается к Ричарду в башню. Как ее младшие сестры получают в подарок украшения. Как округляется ее живот. И хотя она так и не вышла замуж за Ричарда, все считали ее герцогиней.

Гуннора не знала, где теперь живут прежние любовницы Ричарда, — во всяком случае, не при дворе Руана. А значит, теперь она получила их дом в свое распоряжение, и все тамошние слуги ухаживали только за ней и ее сестрами. Вначале слуги ее боялись, ведь женщина, обладавшая такой властью над герцогом, казалась им опасной. Но Гуннора была приветлива с ними, и страх сменился уважением.

И только два человека в замке не желали принять новую герцогиню: Альруна, чей взгляд сочился ядом, и Гирид, которой удалось скрыть свою причастность к покушению на Ричарда.

Гуннора не собиралась избавляться от Альруны или выдавать Гирид, но ни та, ни другая этого не ценили. Эти женщины ее ненавидели, но если Альруна старалась держаться от нее подальше, то Гирид однажды подошла к ней.

Оглянувшись, датчанка удостоверилась в том, что никто за ними не наблюдает.

— Как ты могла предать наше дело? — с упреком воскликнула она. — Ты же мастерица рун!

Гуннора спокойно взглянула ей в глаза.

— Лишь мудрый может владеть рунами. Мудро стремиться к будущему, а не прошлому.

— И молиться ничтожному богу христиан? — взвизгнула Гирид. — Христос не так силен, как Тор, не так умен, как Один, бог поэтов и чародеев. Он не укротит силы хаоса, как Тир, не позаботится о домашнем очаге, как Фригг. Он не живет в роскошном дворце, как Бальдр, во дворце, где нет грязи. Он не прекрасен, не плодороден, не ненасытен в свой страсти, как Фрейя. У него нет золотых волос Сиф и хитрости Локи. Ничего у него нет, ничего он не может!

Гуннора внимательно выслушала ее, и боль шевельнулась в ее душе — то ли от слов Гирид, то ли от воспоминаний о родителях. Но женщина не выказала своих чувств.

— То, что у нас так много богов, не всегда хорошо. Боги ревнивы, они постоянно воюют друг с другом и требуют, чтобы люди принимали чью-то сторону. Как же добиться мира?

— Я думала, тебе нужен не мир, а месть, — прошипела Гирид.

— А хочет ли мести Агнарр?

Гирид на мгновение опешила, но затем ухмыльнулась. Очевидно, она поняла, как запугать Гуннору. Та подозревала, что Гирид известно, где Агнарр. Наверное, можно было бы силой заполучить эти сведения. Но в жизни Гунноры и так было слишком много насилия.

— Уходи! — приказала она. — И не смей больше требовать от меня оправданий!

Гирид и не шелохнулась.

— Он еще жив, — прошептала она. — Он ждет возможности отомстить Ричарду… и тебе.

Гунноре вновь удалось сдержаться.

— Почему ты на его стороне? — спокойно спросила она. — Я объявила всему миру, что это Агнарр убил моих родителей, а не люди Ричарда. Ты должна ненавидеть его, а не меня.

— Это ложь! И Агнарр покарает тебя за то, что ты оболгала его!

«Чем он может навредить мне, чего еще не сделал?» — подумалось Гунноре.

— Уходи! — повторила она.

Гирид повернулась и пошла к двери, но напоследок оглянулась.

— Может быть, Агнарр сейчас и проиграл, но он наберется новых сил. Ты должна защититься от него, и молитвы твоему слабому богу тут не помогут. Только руны спасут тебя.

Она вышла из комнаты и уже не увидела муки на лице Гунноры. Женщина осторожно провела ладонью по животу. Ребенок уже готов был родиться, хотел выйти в этот страшный и прекрасный мир.

Конечно, Гуннора могла бы вырезать руны тайком, не веря миру. Но она предпочла уподобиться своему ребенку, довериться силе жизни, не отрицая и смерти, но противопоставляя ей новое начало.

Фекан

996 год

Вивея, Агнесса и Эмма смущенно переглянулись.

— Что вы тут делаете? И откуда у вас этот свиток?

Вивея понимала, что скрывать записи бесполезно, и передала их женщине, вошедшей в часовню.

— Агнесса… Агнесса нашла их у герцогини. — В голосе Вивеи слышалось облегчение. Словно она снимала с себя всякую ответственность.

Да и Эмма была рада тому, что ее имя не упомянули. Немногие пользовались уважением младшей дочери герцога, но мать Агнессы была одной из них.

Конечно, как и Агнесса, Эмма понимала, что та может быть нежной и милой, но лишь немногие знали ее с этой стороны. Все считали мать Агнессы строгой и непреклонной. Особенно она ожесточилась после того, как два года назад умер отец Агнессы.