Под флагом цвета крови и свободы - Екатерина Франк

– Молчи, – глухо, хрипло проронил властитель Меланетто, по–прежнему не поднимая головы и даже не повернувшись в сторону осекшегося Алигьери; толпа вокруг тревожно и недоуменно заколыхалась, послышались осторожные шепотки, в которых отчетливо послышалась фамилия Морено, произносимая на разные лады. Эдвард взглянул на Эрнесту: та стояла молча, гордо вскинув голову и уперев узкие ладони в опоясывавший ее талию ремень, но глаза ее следили за капитаном Джоном с каким-то почти болезненным пристальным вниманием. После продолжительного молчания тот, наконец, поднял голову; лицо старого пирата казалось вырезанным из цельного куска гранита:

– Закон не признает нарушений правил дуэли, если в ходе нее противники пришли к примирению. Если ты согласна с тем, что твои обвинения были безосновательны, и готова попросить прощения…

– Прощения?!.. – перебила его Эрнеста таким голосом, словно Рэдфорд–старший предложил ей собственноручно отрубить себе несколько конечностей. – Я… я должна просить его?..

– Да, поскольку эта дуэль была именно твоей инициативой, – отрезал властитель Меланетто. Морено рванулась ему навстречу, явно желая сказать что-то еще, но Джек оказался проворнее, мгновенно встав у нее на пути.

– Эрнеста, это выход! – перехватив ее за локоть, решительным шепотом проговорил он. Девушка рывком отстранилась, уперевшись свободной рукой ему в грудь:

– И ты тоже? Ты смеешь предлагать мне такое?!

– Выбора нет, – твердо встретив ее обвиняющий взгляд, ответил Джек. В его тоне послышалось что-то, напоминавшее мольбу: – Эрнеста, я же хорошо тебя знаю. Ты сама себе не простишь, если осуществишь свою месть такой ценой!

– Будьте добры, решайте поскорее! – повысив голос, напомнил Рэдфорд–старший. Эдвард, задыхаясь, обернулся к девушке:

– Сеньорита, вы…

– И что же ты предлагаешь мне сделать? Простить его?! – голос Эрнесты сорвался. Джек обнял ее за плечи, почти касаясь лба девушки своим – со стороны это было похоже на какой-то неловкий, извращенный поцелуй:

– Да, прости его. Прости и меня. Прости нас всех, слышишь? Вернись на мой корабль, и я клянусь, что больше никогда не поверю ни одному слову или измышлению против тебя! Мы еще можем все исправить!..

– Простить его… – казалось, едва слушая его, повторила Морено шепотом. Черный, как безлунная ночь, взгляд ее неожиданно метнулся с лица Джека на настороженно застывшую за его плечом фигуру капитана Рэдфорда–старшего: – Так же, как простил ты?:

Мгновение Джек колебался, затем выражение решимости вновь вернулось на его лицо:

– Да, Эрнеста, да. Именно так.

– Пожалуйста, мэм, – рискнул вмешаться Генри, осторожно кладя руку на плечо девушки, так, что его ладонь легла поверх пальцев Джека. – Все на корабле хотят, чтобы вы и мистер Дойли вернулись!

Следом за этими словами пронзительный взгляд Эрнесты мгновенно впился в его лицо, однако юноша поспешно поднял на нее в ответ свои удивительные темные глаза, светившиеся сочувствием и пониманием – Морено зло оскалилась, дернула плечом, высвобождаясь из хватки Джека, и дважды обреченно кивнула:

– Хорошо. Хорошо… – Медленно, словно слепая, она повернулась, подошла к Винченсо Алигьери почти вплотную и заговорила низким, свистящим шепотом: – Прошу прощения, капитан, что мое влияние в команде показалось вам слишком значительным, чтобы позволять мне и дальше находиться рядом с людьми, которых я когда-то сама набирала вам в подчинение. Прошу прощения, что после восьми дней на необитаемом острове с умирающим другом на руках я дерзнула потребовать справедливости у того, кто славился ею прежде – что бы о нем ни говорили в других отношениях! Прошу прощения за то, что за целых семь лет я не добыла для вашей команды ни одного человека, который был бы достаточно честен, чтобы выступить вперед в эту самую минуту и раскаяться в своем предательском молчании!..

– Мисс Морено!.. – одернул ее Рэдфорд–старший, но Эрнеста мгновенно обернулась к старому пирату с такой яростью, что казалось, будто она готова была наброситься на него, как дикая кошка:

– Вы хотели извинений – вы их услышали, сэр! – а других вы от меня не дождетесь, даже если простоите здесь тысячу лет! Если же вам этого не довольно, – тяжело дыша, она перевела взгляд на Эдварда, а с него – снова на своего бывшего капитана, низко опустила голову на грудь и произнесла уже тише, но не менее твердым и начисто лишенным какого-либо выражения голосом: – Я отказываюсь от всех претензий к мистеру Винченсо Алигьери, высказанных мною ранее, и желаю примирения с ним.

В гробовом молчании она и капитан «Кобры» пожали друг другу руки – вернее, на мгновение соприкоснулись ледяными ладонями и сразу же отдернули их. На лице мужчины при этом, как он ни старался сохранить спокойно–любезное выражение, написалась самая настоящая ненависть; Эрнеста же по–прежнему не поднимала головы, так что трудно было различить, что больше отразилось в ее глазах – ярость или боль. Едва она отступила от бывшего друга, как Джек Рэдфорд сразу же обнял ее за плечи и передал на руки терпеливо дожидавшегося Генри, а сам подошел к отцу и встал между ним и Эдвардом.

– Итак, дело сделано? Теперь он свободен? – настойчиво спросил он. Властитель Меланетто смерил его долгим, довольно странным взглядом – выражение его при всем желании сложно было определить однозначно – затем покосился на команду Алигьери, столпившуюся вокруг своего капитана, и махнул рукой, тем самым дав понять, что разговор окончен. Послышались облегченные и недовольные голоса, когда Дойли, осознав, что более его никто не держит, недоуменно повернулся к Джеку:

– Разве я тоже возвращаюсь?

– Разумеется. Ну же, господин подполковник, не тяните, – сжимая его локоть и выразительно косясь по сторонам, пробормотал Рэдфорд–младший. Эрнеста, уже более–менее справившаяся с собой – или, во всяком случае, довольно уверенно действовавшая без помощи Генри – мгновенно оказалась рядом и втиснулась между ними, плотно прижавшись к Эдварду.

– Пойдемте отсюда, – тихо проговорила она, не поднимая головы. Джек молча взял ее за руку; Эдвард на всякий случай положил свободную ладонь на рукоять сабли – однако препятствовать им, вопреки ожиданиям никто не собирался: пираты молча давали дорогу команде «Попутного ветра», посматривая на них не слишком враждебно и даже с некоторой долей понимания. Открыто выражать свое сочувствие они не решались – слишком сильны были страх и уважение, испытываемые ими к капитану Рэдфорду-старшему – но пока Эрнеста, пошатываясь, шла к выходу, ее не раз и не два похлопывали по спине, вскакивая, дотрагивались до ее плеч и пожимали руки.

На улице уже царила глубокая ночь, хотя от яркой луны было светло, почти как днем. Оказавшись в относительной безопасности, Морено сразу же отпустила руку Джека и пошла отдельно: тихо, чуть слышно ступая и низко опустив голову, словно во сне. Пару раз Эдвард пытался взять ее за локоть, но, ловя предупредительный взгляд капитана, останавливался.

Уже начинался отлив, и по вечерам берег довольно сильно заливало, однако Эрнеста, словно не замечая этого, направилась прямиком к темной кромке воды. Добравшись до нее, она легко и привычно опустилась на мокрый песок, подтянув к груди колени – самые сильные волны моментально принялись настойчиво облизывать носки ее сапог, но девушка, похоже, даже не замечала этого.