Я вам что, Пушкин? Том 1 - Ричард Рубин

Черточка меж тем еще подросла и превратилась в луч света. Я ощущал себя черепахой, ползущей по тоннелю метро. Медленно, но верно. Может быть, слишком медленно?

(вот и твой свет в конце тоннеля, дурачок. ты сейчас к нему приползешь, и все, помер Игорек, несите нам нового протагониста. например, Семена)

Никакого, нахер, Семена. Есть только ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ Гару. Может, оно, конечно, и так, но чуйка подсказывает, что если здесь останусь, то оно меня, дебила, сожрет. Что бы это ни было, оно явно соскучилось по теплому человеческому общению. Однако пока что все играло против меня — темнота разгонялась еле-еле, я бултыхался в ней, как в мазуте. Еще казалось, что и маркер назначения тоже сдвигается. Словно я бежал за дракончиком из известной серии Южного Парка. Так продолжалось… да черт знает, сколько времени — сконцентрировавшись на движении, внутренний таймер я вырубил. Вот уже черта стала белым пятном, больше похожим на светящийся экран телевизора

(или монитор. широкоформатный. прямо как у тебя)

Неужели это… да не, бред какой-то. А что если нет? Вдруг я сейчас пройду через него и очнусь у себя дома, в койке. Из какой-то книжки в духе «МОНСТРЫ ПРИВИДЕНИЯ НЛО» запомнил рассказ про мужика, однажды уснувшего ночью и во сне прожившего то ли тридцать, то ли пятьдесят лет, а в итоге оказалось, что он полчаса всего проспал. Конечно, закладываться на это лучше не стоит. Чтоб не разочароваться, но вдруг…

Скорее всего, если я и очнусь, то где-нибудь в больничке, опутанный проводами, с катетерами во всех возможных местах, а рядом будет противно пищать какой-нибудь аппарат. Так или иначе, все лучше, чем здесь. Мысль об этом придала сил. Реально. Неведомым образом я «поплыл» с такой скоростью, будто к спине присобачили моторчик Карлсона. И энергосом тело заправили. Внутривенно.

Вот уже крохи бледного сияния рассыпаются перед глазами, как кристаллики, а пятно подергивается в темноте. Вблизи оно оказалось не очень похоже на экран. Просто пятно — белесое, непрозрачное, вяло дергающееся во тьме. Доверия к нему сразу стало как-то меньше, но тот, за спиной, хрипеть начал уж очень утробно, поэтому я решил, что привередничать не следует. Вот оторвут башку, и пожалею. Когда портал оказался совсем близко, я потянулся к нему. Попутно обрадовался, что не лишился тела. Эта доля казалась совсем уж незавидной — с нынешним набором скиллов меня бы ни один шаман в хранители не взял, в бою я бесполезен.

Однако радость схлынула так же быстро, как и появилась. Потому что портал отпружинил мою руку обратно. Под нажимом он проминался, но потом сразу же отталкивал приложенную силу. Я попробовал одной ладонью, потом двумя, а следом кулаками вдарил — результата ноль. Барьер оставался непроницаемым. Наверное, можно было бы попробовать прямо влезть в него. Я так и хотел. Да только вот не вышло — потому что как только я направился к нему, кто-то сцапал меня за лодыжку.

(вот и ПРИПЛЫЛИ)

— Пусти, — просипел я.

Поразительно, но преследователя я до сих пор не видел, даже в неясном сиянии от портала. Оно как будто огибало его так, что даже моих ног видно не было. Но хватка оказалась настоящей. И сильной.

— Пусти, с-сука, — в отчаянии повторил я, — мне надо уйти.

Хриплое дыхание прекратилось. Сначала показалось, что я оглох наконец или мозг стал фильтровать этот хрип, как травмирующий фактор. Но оказалось, что это совсем не так.

— Куода же ты, Игуорь? — голос неведомого хрипуна оказался низким и влажным. — Оставуайся. Нам будет веселуо.

— В жопу иди, — ответил я, — я тебя знать не знаю и оставаться тут не собираюсь.

Нажим на лодыжку усилился. Еще чуть-чуть, и там появится славная трещина.

— Уой-уой, непруавильный выбуор, Игуорь, — ответило нечто. Оно говорило так, как если бы исполинскую жабу научили человеческой речи. Звук получался глухой и нечеткий, словно пасть этой жабы была забита грязью, тиной или…

(темнотой)

— Тебе пуонравится в нашем клубе, — пророкотал преследователь, а в следующую секунду портал, так меня и не впустивший

(или не выпустивший?)

начал удаляться с бешеной скоростью.

Твою мать, оно волочет меня в глубину этого ничто. Наверное, вот то самое славное местечко, о котором говорила Моника. Я пошел поперек скрипта и в итоге вывалился за его пределы, как в режиме noclip. А ведь никто не говорил, что здесь безопасно, правда? Правда.

Мы уносились все дальше и дальше, за какие-то секунды портал сделался сначала снова бледным пятном, потом черточкой, а теперь и вовсе точкой. Стало ощутимо холоднее. Холод слегка отрезвил, но в целом ситуацию не улучшил — появилось осознание, что вместе с этим светом тает и моя надежда на спасение. Когда свет погас

(Штирлиц погасил лампочку)

я закричал. Закричал от отчаяния и страха. Темнота неожиданно обрела вкус, мерзкий и прогорклый… чем-то напоминавший чаек Юри из кошмара. Нахлебавшись этой дряни от души, я закашлялся и очнулся.

Первым, что я увидел, было лицо Юри, выглядывавшее из-за двух серых гор. Лицо было бледное, с темными испуганными глазами, и очень походило на луну.

— Ж-живой, — выдохнула эта луна, — лежи с-смирно. Д-девочки п-пошли за м-медсестрой, должны вот-вот вернуться.

Солнечный свет ударил по глазам, поэтому я прищурился, потер их кулаком и заворочался. Надо же, все почти как вчера. Только сегодня лежу на чем-то очень мягком и…

— Тебе н-неудобно? — Юри занервничала, — М-моника с-с-сказала, что нежелательно при травмах держать г-голову человека на весу, а устроиться здесь негде, в-вот я и предложила…

Погодите-ка. Это получается, что я лежу на… чуть скосив взгляд, убедился, что так и есть. Надо отметить, что подушка из ее коленей вышла классная.

(а теперь представь, какая была бы из…)

Да что тут представлять-то. Как будто в лотерею выиграл. Да не простую, а грин-карточную. Хотя я бы предпочел, чтоб это случилось при более… приятных обстоятельствах, но дареному коню в зубы не смотрят. И на сиськи тоже.

— Все нормально, Юри, просто мутит чуток, — я слабо улыбнулся, — извини, я, кажется, твой сервиз расколотил.

— Да ч-черт с ним, с этим сервизом, — отмахнулась она, — у меня дома еще таких т-три комплекта. Г-главное, что ты ж-жив.

Не было у нее никаких трех чайных наборов дома. Даже одного не было. Потому что уж очень лицо было печальное и растерянное. Так из-за челика,