Любимец Израиля. Повести веселеньких лет - Аркадий Лапидус

И как в воду глядел! Потому как через полгода они свой, далеко не самый худший, «Мерседес» продали и "с трудом" «БМВ» купили. Новенький и уже самой большой модели. С бензоколонкой!..

А у нас как вчера всё было "о'кей!", так и сегодня. Я стою по утрам на улице Смелянски в городе Нетания, что на Израилыцине. А сын – напротив ирии (мерии). Он как дул, так и дует, а я уже не на гитаре, а на скрипке наяриваю. Выпиливаю смычком, как лобзиком, романс Свиридова. И подают тут всё меньше и меньше. Хотя я играю всё громче и громче…

Уже второй час Давид любовно обмахивал щёточкой показавшийся из земли огромный дикий валун. Я и Марина смотрели на него с удивлением. Растерзанная экскаватором очень пересечённая горная местность удручала своей противоестественностью. Да и моя охренологически-археологическая эпопея мало была похожа на жизнь. Эмоциональная Марина (библиотекарь из Брянска) ещё радовалась, когда находила осколок керамики шеститысячелетней давности, а я уже на всё это плюнул. Романтика соприкосновения с веками быстро разбилась о тачку, кайло, вёдра с землёй и камнями и солнце. Тем более, что накануне я прочёл в газете, что раньше на этих работах использовали только заключённых, и то по их желанию. Теперь же это было одно их государственных средств борьбы с безработицей. С соответствующей минимальной оплатой и, наверняка, рентабельным наваром для посреднической конторы.

В километре от нас рвануло, и столб пыли обозначил место взрыва.

– Бомбят! – вскрикнула Марина и на всякий случай присела.

– Да нет. Дорогу прокладывают, – успокоил Давид.

От старания он даже высунул язык. Похоже было, что бывший владелец всех платных туалетов города Евпатории любил чистоту, порядок и завершённость во всём, так как прямо на наших глазах камень превращался в ювелирное украшение.

И это было оценено и одобрено. Ещё не сильно искушённые студентки-археологички, приставленные надсмотрщицами, похвалили нас не за малозаметное, но трудное рытьё вглубь, вбок и вверх, а именно за этот впечатляющий "бриллиант".

И не зря! Поверхность матушки-земли повеселела и быстро стала приобретать праздничный вид.

В перерыве все трое расположились в тени дерева, одиноко растущего именно на нашем участке. Тут я окончательно расслабился и, жуя бутерброд, произнёс свою "Нагорную проповедь."

– Израильтяне! Евреи – тоже! – сказал я. – До центра земли нам сегодня не дорыться. Да и завтра вряд ли успеем. А в ширину и длину вся поверхность до самого горизонта такая же неухоженная. Так что спешить смысла никакого. Ну, найдёшь черепок глиняный, и что? Этих черепков у них тонны, и хотя и пытаются они склеить из них что-то, но это дохлый номер. А главное, к нам никакого отношения не имеющий. Даже если мы откопаем золотой клад, то нам как платят по минимуму, так и будут платить. Значит, что?

– Нашёл золото – беги! – усмехнулся Давид.

– Ну это само собой. Но если мы хотим продержаться до этого, то надо изо всех наших мощных интеллектуальных сил стараться ничего не делать, но чтобы впечатление было обратное. Даже в этом случае из нас всё равно выжмут все соки. Но попозже. А пока разум нас не покинул – будем людьми!

– Да! – с интонацией Капицы – ведущего передачи "очевидное – невероятное" – сказал Давид.

– Вот, – продолжил я. – Тут без творчества и актёрской игры не обойтись. Вы видели когда-нибудь, как работают уголовники или рабы?

– Нет, – в один голос ответили Давид и Марина.

– А я видел. Только надзиратель отвернётся – они застывают как вкопанные. Повернулся – медленно пошло движение. Если этого не делать – смерть! Загонят и похоронят! Нормы-то никакой! Утром выгнали – вечером загнали. Нам ещё повезло, что мы на периферии раскопок и просматриваемся только с востока. Да ещё и с почасовой оплатой. Так что – за дело! Время – наш друг! Всё остальное – враг!

Ах, какой это был спектакль! Мы даже умудрились задействовать в него рычащий экскаватор с водителем-израильтянином. Тот мало что понял, но очень вовремя вставал между нами и наблюдательным пунктом археологов.

И все были довольны. Земля же вокруг приобрела такое качество, что можно было ожидать посадки НЛО. Видимо, поэтому я перешёл на космическую терминологию. Периодически глядя на часы, я выкрикивал:

– Пять минут прошло – полёт нормальный! До перехода на орбиту схардиры (съёмного дома родного) осталось три часа тридцать минут!

– О-ох! – облегчённо вздыхали все.

На четвёртый день Марина начала говорить о том, что на природе всё-таки лучше работать, чем у предыдущего конвейера в вонючем цехе, а Давид не убил очередного скорпиона, а эвакуировал его за пределы раскопок.

Но, увы! Долго это не могло продолжаться. Жизнь не кино, где можно остановить кадр и прокручивать понравившееся место до бесконечности. И хотя и говорили древние, что "С Востока – свет!", но нам он принёс тьму. На пятый день оттуда выпрыгнула и быстро побежала к нам мадам лет тридцати пяти. За ней, жалобно чирикая, семенили наши юные надзирательницы. Замерев на секунду перед ослепительно отполированным ландшафтом, мадам сунулась в ведро с черепками и, не удовлетворившись, начала повышать голос и тыкать в землю, небо и нас. А поскольку ни она, ни студентки не знали по-русски ничего, кроме мата, которому их научили мстительные русскоязычные репатрианты, то я на фоне их чувственных криков опять толкнул речь. Причём, как и должно было быть на Святой земле, пророческую.

– Финита ля комедия! – сказал я. – Ни слова не петрю на их птичьем, но интонация выше смысла. А всё из-за меня. Ещё вчера хотел стырить каменный кувшин из-под навеса и отрыть его здесь, да поленился. Русский характер! Но я не сдамся! Пусть меня распнут и лишат этих жалких шекелей, но ритм и погоду буду задавать я, а не они. А то русские такие, русские сякие! Знай наших! Мы не рабы – рабы не мы!..

И нас расформировали…

Мало того! Мадам приказала экскаваторщику вывернуть дерево с корнем на предмет обнаружения под ним чего-нибудь искусственного.

Дерево сбросили в овраг, и… Давид заплакал…

Мадам прямо взвилась. Биофильная сентиментальность крымского владельца туалетов была ей как кость в горле. Тем более, что как самый мощный среди нас знаток иврита, Давид, нежная и наивная душа, тут же, не вытирая слёз, попытался сохранить наше трио. Уже в дальнейшем, когда мы сталкивались тачками, он только сплёвывал, если была слюна, и матерился…

Одна Марина устроилась терпимо. И слава Богу! Ей удалось застрять на таскании вёдер с камнями под тентом. Меня же поставили в самый центр (на солнце!). Прямо у стола, который и был командным пунктом мадам и её юных архедам и, естественно, находился в тени.