Блуждающий Трактир - pirateaba

обнаружена ли его ловушка. Это замедлит его реакцию и сделает его более нерешительным, чем он уже есть.

А его нервы и так были на пределе, ведь ему предстояло сразиться с легендарным Асторагоном, который мгновенно распознавал ловушки и обман. Но Ниерс не стал говорить этого вслух, потому что, пусть это и было правдой, это было бессмысленным самовосхвалением. Его ученики поняли, что он имел в виду, а если нет, то им здесь не место.

— Позиции вам назначены. Постарайтесь, чтобы в вас не попало заклинание или стрела, хорошо? Остаток ночи в вашем распоряжении. Если позволите, мне нужно вернуться к игре.

Почти как один, взгляды его учеников метнулись в угол шатра. Ниерс был настолько мал ростом, что спал в своём командном шатре в крохотной палатке на одном из столов. Это было исключительно вопросом удобства; Ниерс не хотел, чтобы на него ночью наступил сонный солдат или чтобы на него напали местные дикие животные. Или жуки.

Но важное место рядом с его личным жильём занимала шахматная доска. Вряд ли это было чем-то уникальным в этом лагере: ученики Ниерса, как изобретателя шахмат, играли в его игру с почти религиозным пылом, как и большая часть Балероса.

Однако эта доска отличалась от других. Во-первых, она была магической. Призрачные шахматные фигуры мерцали в прохладном воздухе, лёгкие, как перышко, но прочные, как сталь. Фигуры стояли не только здесь, но и где-то в другом месте в мире, в точности повторяя каждый ход.

Ещё один предмет, который стоил целое состояние. Но эта вещь, бесспорно, того стоила. С ней Ниерс мог играть в игру с любым разумным в мире. Вернее, с конкретно одним.

Доска лежала рядом с палаткой Ниерса, и любой мог понять это послание. Здесь был противник, которого Ниерс считал достойным своего времени, достойный соперник самого Титана. Неудивительно, что его ученики с любопытством смотрели на доску каждый раз, когда входили.

— Сэр. Могу я узнать, какой счёт на этой неделе?

Ниерс кивнул одному из своих учеников, человеку.

— Это седьмая партия. Я выиграл две и проиграл четыре.

Молчание.

Он понимал, действительно понимал. Сколько разумных на этом континенте – нет, во всём мире – могли победить Ниерса Асторагона в шахматной партии?

И проигрыш был не просто мелочью. Ниерс изобрёл шахматы, овладел ими. Учитывая его уровень как [Стратега] и его собственные долгие часы изучения и увлечения шахматами, можно было с уверенностью сказать, что Ниерс мог выиграть большинство партий, даже будучи во сне.

Когда игра только начала распространяться, Ниерс путешествовал, играя с разумными. Он наслаждался многими играми, но проиграл только дважды. А позже, когда разумные стали приходить к нему тысячами, он проиграл ещё всего несколько раз.

И никогда последовательно. Ещё несколько недель назад у Ниерса не было ни одного соперника на континенте. Его лучшие ученики могли выиграть в лучшем случае одну игру из десяти. Другие [Генералы] и [Стратеги] могли выиграть две игры из десяти или три из десяти, но и всё.

Но никто из них не потеснил Ниерса. Он был один, одинокий король, сидящий высоко над миром и наблюдающий, как другие пытаются взобраться на башню, которую он возвёл. Никто не мог приблизиться к нему. Это было ужасно.

А затем… это была всего лишь прихоть. Несколько сотен золотых, потраченных на развлечение. Ниерс разослал по всему миру вызов, испытание, которое отделило бы хороших шахматистов от посредственных. Он не ожидал большого количества ответов, но один пришёл к нему почти мгновенно.

Ниерс улыбнулся, вспоминая. Неуклюжий рисунок шахматной доски и любопытная система обозначений, превосходящая ту, которую придумал он. А потом!..

Он провёл над головоломкой часы, дни. В перерывах между сражениями он пытался найти ответ, наслаждаясь задачей. Решение пришло к нему почти слишком быстро, но он был одержим. Он заказал шахматную доску, не жалея средств и заплатив почти втридорога за скорость её изготовления и доставки.

Ожидание было почти таким же приятным, как и осознание того, что был кто-то, чьи навыки в игре могли посоперничать с его собственными. Ниерс раздумывал и строил догадки, кто же этот таинственный создатель головоломок, опасаясь, что его мастерство могло заключаться только в создании головоломок, а не в игре.

Он почти, почти купился на маленький трюк другого игрока. После той первой игры он был так зол, так расстроен! Как его противник мог оказаться таким слабым игроком, когда он создал такую мастерскую головоломку? Но потом фигуры сдвинулись с места, и он увидел это.

Высоко на своей башне одинокий король посмотрел вверх и увидел огромную рыбу, плывущую по небу. Он встал и увидел, как она проплыла мимо него, чудовище, невообразимо прекрасное и загадочное, нечто, не поддающаяся описанию словами. Ужасное, прекрасное, одинокое существо, ждущее того, кто присоединится к нему.

И вот король спрыгнул с башни, построенной из его самомнения, и попытался научиться летать. И впервые за многие десятилетия он ощутил чувство неполноценности, вызов, которого ему так не хватало.

Это было чудесно. И, пока Ниерс играл, он знал это до мозга костей.

Он был недостаточно хорош, чтобы сравниться с этим загадочным игроком. Недостаточно хорош. Но он был достаточно близок, чтобы ни один из них больше не был одинок.

Это было замечательно.

Маленький человек перепрыгнул со стола с картой на другой стол с шахматной доской, не обращая внимания на своих учеников. Он встал над доской, разглядывая фигуры, которые всё ещё стояли в разгаре партии.

Две победы. И четыре поражения. Это было немыслимо для учеников Ниерса, но для него самого это было источником восторга. Он не мог им этого объяснить… да и как? Они были молоды и всё ещё боролись за успех, славу или удачу. Но проигрывать игру за игрой и переживать поражение за поражением…

От одной мысли об этом у него на глаза навернулись слёзы. Ниерс покачал головой. Не стоило плакать перед своими учениками.

— Вы узнали личность вашего противника, сэр?

Ниерс нахмурился. Таков уж Веназ. Или, скорее, минотавры в целом. Они не любили секреты и предпочитали всё делать открыто. Это был недостаток, который минотавр устранил в своём стратегическом мышлении, но он всё ещё проявлялся в том, как он поступал во всём остальном.

— Я предпочитаю наслаждаться тайной. Разумеется, у меня есть подозрения…

Он знал, куда отправился Курьер. Ему потребовалось немало золота, но он отследил путь письма до Изрила. И он знал, что, покинув корабль, письмо отправилось в Лискор. Лискор. Кто бы мог