Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов

<...> Удалось спасти бегемота, не отходя от него, через 21 день. Через один месяц и 19 дней я добился полного здоровья и сейчас занимаюсь дрессировкой бегемота — катание верхом на бегемоте по парку.

Зоотехник Владимир Петрович Полонский

Научный архив КОИХМ

На досуге

Жизнь есть жизнь, и как бы ни был неустроен и тяжел быт переселенцев, люди находили время для отдыха. К тому же среди приехавших было много молодежи, которая стремилась к общению. На первом месте по популярности были, конечно, танцы. Они и запомнились Алексею Васильевичу Трамбовицкому.

— На улице Барнаульской находился немецкий клуб, его директором был Петр Васильевич Маликов, бывший военный моряк. В этом клубе танцевали и русские, и немцы. Была танц­площадка в зоопарке, возле вольера слонов. Летом сорок шес­того года восстановили Дом офицеров на нынешней улице Кирова, но туда на танцы ходили только русские. Еще была танцплощадка около больницы Калинина, на улице Александ­ра Невского, там тоже танцевали и русские, и немцы.

Танцы устраивались в парке, позднее получившем имя Гагарина, в спортзале нынешней школы № 3, около швейной фабрики, прямо на углу улиц Печатной и Павлика Морозова. Танцевали обычно под радиолу, гармонь или духовой ор­кестр. Девушки на танцы приносили туфельки, принаряжа­лись. В моде были танго, вальс, фокстрот, молдаванка, венгер­ка, кадриль.

Еще раз об афишах и рекламах

Рекламы зачастую пишутся до безобразия неграмотно. Например, в афишах клуба ЦБК Сталинградского района встречается столько грамматических ошибок, что их замечают даже учащиеся самых младших классов. Три дня менялась афиша этого клуба. И во всех трех афишах слово «радиола» написано по-разному. В первой афише было написано: «Танцы под радиоло», во второй — «Играет радиол» и, наконец, в третьей — «под родиолу».

Калининградская правда. 1950. 17 янв.

Несколько иначе обстояли дела на селе. В городе хоть и небогат выбор мест развлечений, но все-таки он существо­вал. На селе выбирать не приходилось, на все про все был местный клуб, а поначалу и он не везде имелся. Но это не мешало молодежи на селе веселиться так же искренне, как и в городе.

«Сами себя веселили. Собирались вместе, пели, плясали. Особенно в колхозах. Я к родителям часто ездила, так вот у них почти каждый вечер «пятачки» собирались. Русские час­тушки, прибаутки, пляски», — вспоминает Анна Ивановна Ры­жова. «Из близлежащих поселков все ходили к нам на «пята­чок». Там каштан стоял такой развесистый, где сейчас магазин. Тут было чисто, лавочки были сделаны. Каждый вечер, как с работы придут, там собирались. Девчат было много и ребят. Все по вербовке приехали с родителями из Горьковской и Московской областей. На гармошке играли, пели, плясали. Народу полно каждый день. Весело было!» — рассказывает Тать­яна Николаевна Козина, которая в 1948 году работала в по­селке Цветники.

На таких «пятачках», на посиделках завязывались знаком­ства, возникали романы, которые в дальнейшем заканчивались вполне обычно — свадьбой. Здесь интересно проследить тенден­цию смешения традиций.

— В первые годы справлять свадьбы по белорусскому обря­ду старались и здесь. Да и костромичи справляли по-нашему. И танцы они стали белорусские танцевать: краковяк, польку, кад­риль, месяц, коробочку, белорусский вальс, лявониху. Сначала мы и костромские отдельно в клуб ходили, раза три. Потом соединились и стали вместе ходить, — делится своими воспоми­наниями Екатерина Афанасьевна Букштан, белоруска, из де­ревни Поречье Правдинского района.

Думается, что смешение традиций на бытовом уровне было неизбежно. Это подтверждает Агния Павловна Бусель:

— Старались делать смешанные села. Например, селили кос­тромичей с белорусами. Было очень мало колхозов, где бы проживала только одна национальность. Отношения были нор­мальные. Понятия не имели, что такое межнациональные кон­фликты. Мама моя, например, не любила белорусов. Так ее, видимо, Бог за это и наказал: сестра вышла замуж за белоруса. Брат женился на белоруске. У меня муж белорус. У племянни­ков браки с белорусами. Так вся родня перемешалась.

О том же самом говорит калининградец Александр Серге­евич Штучный:

— Население города и области было на редкость интернаци­ональным: здесь, вероятно, были представлены все народы и все области нашей страны. Когда люди знакомились или про­сто заговаривали в трамвае, магазине, то первый вопрос был: «Вы откуда?» — а если уезжали, то всегда говорили: «Еду в Рос­сию». Когда получали письмо (независимо — с Украины ли, из Грузии или Сибири), говорили: «Из России», — то есть весь Советский Союз был Россией, а мы здесь — как бы вне ее. Жили очень дружно.

Жизнь переселенцев входила в нормальное русло. Все боль­шее значение стали иметь места отдыха. Интересно послушать, что говорят старожилы по поводу Балтийского моря и отдыха на великолепных морских пляжах.

— Мы не имели понятия, что где-то есть такие курорты, как Светлогорск и Зеленоградск. Мы были озабочены только рабо­той, огородом и домом. Поэтому у нас не было времени на поездку к морю. Да и ехать было не на что. «По тем временам поездка к морю была у нас роскошью», —говорит Зоя Иванов­на Годяева.

Ее дополняет Анна Андреевна Копылова:

— Теоретически мы знали, что живем около прекрасного моря, но практически добраться до него было невозможно, так как дороги были разбиты. Пассажирские поезда на Светло­горск и Зеленоградск еще не ходили. Однажды мы, комсомоль­цы, попросили у директора завода машину для поездки к морю, и он нам ее дал. С песнями ехали, весело. Вся дорога до Свет­логорска была сильно повреждена. После калининградских руин нас поразило, что Светлогорск не разрушен, все немецкие дома сохранились. Какая красота! Какой воздух! Дома были необык­новенные, к ним вели дорожки, их окружали палисадники. Мы любовались каждым домом. Пляж имел ширину около ста метров, песок желтенький такой, скрипит под ногами, ни од­ного камушка. А сейчас вообще почти никакого пляжа нет; по сравнению с тем, что было, — это не пляж. Вскоре городские власти для того, чтобы калининградцы могли съездить к морю, стали выделять оборудованные скамейками в кузовах грузовые машины. Они