Наперекор судьбе - Мэри Бэлоу

— О-о! — удовлетворенно протянула девочка. — Я не скажу дяде Джону, что завтра пойду в Амфитеатр на выступление. А когда он поведет меня туда, то я удивлю его, сказав, что уже все видела.

Кристина радостно захихикала.

— Через три дня в Лондоне будет большой праздник, — продолжил Кристофер. — Принц-регент пригласил много важных гостей из Европы, чтобы отметить победу, в которую дядя Джон тоже внес вклад. Все гости прибудут из Дувра. Улицы Лондона будут заполнены радостными людьми, которые соберутся, чтобы приветствовать их. А мы пойдем туда?

— Да, — живо откликнулась Кристина. — Правда, дедушка сказал, что мне нельзя идти туда. Он сказал, что я ничего не смогу увидеть. Можно мы пойдем, мама? Пожалуйста. — Девочка нетерпеливо завозилась на его колене.

Элизабет холодно посмотрела на Кристофера.

— Почему нет? — ответила она. — Этот день войдет в историю. Ты должна быть там, Кристина.

Девочка прижалась к Кристоферу, чувствуя себя уютно и спокойно; она больше не стеснялась его; Она стала рассказывать ему про щенков в конюшне в Кингстоне и болтала всю дорогу домой. Элизабет попыталась успокоить дочку, когда они выехали на оживленную улицу, но Кристофер удержал ее.

— Не останавливай Кристину, — пояснил он. — Мне интересно все, что она рассказывает. Мне хочется знать обо всем, что произошло в ее жизни.

Элизабет резко отвернулась.

Когда они подъехали к их дому на Гросвенор-сквер, Кристофер высадил сначала Кристину, и девочка быстро побежала домой, горя желанием кому-нибудь рассказать о том, что сама управляла лошадьми. Помогая спуститься Элизабет, он намеренно прижал ее к себе. “Какая самоуверенность!” — подумал он, увидев, как она нахмурилась.

— Кристина очаровательна, — сказал Кристофер. — Ты больше не можешь лишать меня встреч с ней, Элизабет. Я не думаю, что ты сама хочешь этого.

Элизабет посмотрела ему в глаза, но ничего не ответила.

— Ты будешь завтра на балу у Клеменсов? — спросил он. Элизабет кивнула.

— Я буду там с Манли, — добавила она. — Пожалуйста, Кристофер, достаточно дневных встреч. Не подходи ко мне на балу.

— Я прошу один танец до ужина, — продолжал он. — Оставь его для меня, хорошо? Элизабет покачала головой.

— Неужели ты не понимаешь, что он станет моим мужем?

— Только один танец, — настаивал он. — Я прощу только один танец.

— И тебя не устроит отрицательный ответ, не так ли? — спросила Элизабет.

Кристофер утвердительно кивнул и подумал, что его поведение причиняет ей беспокойство. Но почему она терпит это? Твердого “нет” было бы вполне достаточно. Она могла бы обратиться за помощью к своим многочисленным покровителям, которые заставили бы его держаться подальше от Элизабет. Он понимал, что был весьма настойчив, но ведь он не прибегал к силе.

— Один танец, договорились, — ответила Элизабет и, повернувшись, быстро направилась к двери, едва не столкнувшись с Мартином у входа. Она не остановилась, чтобы поговорить с ним, а быстро прошла мимо.

Мартин был оживлен. Возможно, это не совсем точное определение его состояния с того момента, как он понял, что причинит Элизабет боль и унизит ее. Он никогда не хотел стать причиной ее боли, совсем наоборот. Ему хотелось внести мир и покой в ее жизнь. Но она стала такой упрямой. Ей нужно показать, что существует только один путь к счастью. И только один человек может идти с ней этим путем.

Настроение Мартина значительно улучшилось, когда он наконец выработал окончательный план. С момента своего возвращения в Лондон он составил простой и весьма привлекательный план, как лучше разгласить то, что было известно ему о похищении. Его отец и Пул будут в ярости, и помолвка, без сомнения, будет расторгнута. Но Мартин не был уверен, что такой исход дела заставит Элизабет вернуться в Кингстон. За последние несколько лет ее характер стал сильным и независимым.

Требовалось что-то более значительное.

И наконец он придумал. Он понял, как можно заставить Элизабет уехать и никогда больше не возвращаться в Лондон; теперь он знал, как заглушить в зародыше ее возродившееся увлечение Тревельяном.

Его настроение улучшилось.

Мартин стоял у окна, ожидая их возвращения с прогулки. Он быстро спустился по лестнице, заметив появившийся экипаж. Этот чертов глупец купил новый экипаж только потому, что Кристине хотелось покататься в нем. Похоже, он нашел способ завоевать ее любовь. Эта маленькая негодница сидела у него на коленях.

Кристина пробежала в дом, не замечая Мартина. Он улыбнулся девочке.

— Ну, что ты расскажешь дяде Мартину о своей прогулке?

— Но она пробежала мимо.

— Я расскажу дяде Джону, — бросила она на ходу. Мартин поджал губы. Ему захотелось хорошенько отшлепать эту девчонку, чтобы научить ее хорошим манерам. Но Лиззи это не понравится — она просто обожает Кристину. Он прошел вперед, и едва не столкнулся с Элизабет, которая проскользнула мимо. Выглядела она не очень счастливой. Мартин пожал плечами и взглянул на Кристофера.

— Похоже, ей трудно угодить? — спросил он. — Имей терпение, Тревельян. Кристина принадлежала только ей все эти шесть лет. Ей трудно делить девочку с кем-то еще. Любящие дяди не представляют угрозы, как ты понимаешь.

Кристофер кивнул и внимательно посмотрел на Мартина. “У него плохое настроение, — отметил Мартин. — Значит, дела идут не так хорошо”.

— Надеюсь, что Лиззи больше не будет запрещать тебе встречаться с Кристиной, — продолжал Мартин. — Я поговорю с ней. Она немного нервничает в эти дни. Но я смогу положительно повлиять на нее. Она должна понять, что ты действительно обожаешь свою дочь.

— Да, — согласился Кристофер, — я очень люблю ее. На ведь тебе все известно, Мартин. Почему ты стараешься помочь мне, когда в твоих силах сделать все наоборот?

Мартин пожал плечами и улыбнулся.

— Ты ведь меня знаешь, — ответил он. — Я всегда больше думаю сердцем, чем головой. Я не переставал любить тебя, Тревельян, и мне было нелегко, когда я был вынужден поверить всему тому, что стало известно после твоего отъезда. Думаю, надо было хорошо во всем разобраться, прежде чем обращаться в суд. Но сейчас уже слишком поздно говорить об этом, правда?

— Да, — согласился Кристофер. — Слишком поздно. Но я должен сказать, что тот, кто так ненавидел меня, действовал очень осторожно, не оставив никаких следов.

Мартин недоверчиво покачал головой:

— Мне трудно поверить в это. Неужели кто-то мог так ненавидеть тебя? Но мне бы хотелось хоть как-то помочь тебе. Ты ведь хочешь вернуть Лиззи, правда?

Кристофер сощурился, но ничего не сказал.

— Я вижу это, даже если ты не хочешь признаться мне, — сказал Мартин. — В Лиззи есть одна черта, Тревельян, которую я знаю лучше тебя. Она любит, когда силой добиваются ее руки. Если ей нужно делать выбор самой, она становится ужасно упрямой. Если же ее заставлять, она последует зову своего сердца. Думаю, в Пенхэллоу ты сам убедился в этом.