Главное – любить - Наталия Веленская

безуспешно «продавить» уже несколько лет), но которые радостно выкупали развороты у «Люкстайма», постарались на славу. Не зря я на часок пораньше отпросилась с работы. Макияж был вечерний, но какой-то дымчатый, не сильно яркий и вполне уместный для благотворительного ужина. Мои привычно распущенные локоны собраны в незамысловатую, но элегантную прическу, которая выгодно подчеркивала шею. Длинное чёрное платье, сидело как вторая кожа. Ассиметричный крой — длинный рукав с одной стороны, и глубокий разрез юбки спереди с другой, как оказалось мне очень даже идёт. В этом платье я чувствовала себя не по годам взрослой и даже не побоюсь этого слова — серьёзной девушкой.

Формат одежды на мероприятие был блэктай[1], и потому Корсаков, как и полагалось, облачился в чёрный смокинг и галстук-бабочку. Непривычно, но чертовски красиво. Так и хотелось себя ущипнуть, точно рядом со мной восседал какой-то голливудский актер. На какое-то мгновение я даже залюбовалась им, скользя взглядом по каждой детали его смокинга, который ничуть не скрывал широкие плечи и сильные мужские руки. А уж как сверкали в полумраке салона авто эти дымчато-серые глаза, которые оттеняла белизна рубашки…

В общем, я бессовестно поплыла и пялилась на Александра третьего сквозь полуопущенные ресницы, не в силах скрыть влюблённого взгляда. И даже о чудо — наконец-то смогла искренне улыбнуться за сегодняшний день. Вот до чего мужская красота порой доводит! Так нужно взять себя в руки и переключиться на пейзаж за окном. Отворачиваюсь, но улыбку спрятать мне всё же не удаётся.

— Чему улыбаешься? — раздаётся рядом с моим ухом бархатистый голос, запуская табун мурашек. И не только по открытому плечу. Чёрт, всё-таки спалилась! — Вспомнила что-то смешное?

— Нет. Просто так, — смущённо прикусываю губу, и вдруг неожиданно для себя тянусь к Саше, обхватывая его лицо руками и оставляю на губах долгий, неторопливый поцелуй. На несколько минут даже позабыв о присутствии водителя. И плевать если я появлюсь на этом благотворительном вечере с опухшими губами! Этот момент всё равно того стоит!

По закону вселенской подлости машина решила затормозить именно сейчас перед красивым историческим зданием, название которого напрочь вылетело у меня из головы (ещё бы, после таких-то поцелуев!), хотя Корсаков мне точно о нём говорил.

Приехали. Пора выходить и давать пищу для пересудов великому и ужасному светскому обществу. Тяжёлый вздох вырывается не только у меня.

— Знала бы ты как я хотел сейчас растрепать эту твою причёску, — шепчет Александр третий мне на ухо и спускаясь губами вниз, к бешено бьющейся жилке на моей шее. — Да и вообще…

— Мы ведь там ненадолго? — прерываю я с улыбкой Корсакова, всё-таки вспомнив о присутствии его водителя, который сейчас сидел и смиренно ждал сигнала, чтобы выйти и открыть нам дверь.

— Да, показаться, внести свой вклад в правое дело и решить пару вопросов, — кивает Саша.

Что-то звучит не очень похоже на «ненадолго». И лишь только горящие глаза Корсакова сулили быстрое завершение дел и переход к более приятному времяпровождению.

И этот горящий взгляд затмевал всё вокруг. Красоту здания, множество лиц в зале, которые лениво перекидываясь фразами, попивали шампанское из тонких фужеров, затмевал вид снующих туда-сюда официантов, и даже приглашённый оркестр.

Здесь было много известных людей, которых я видела раньше только по телевизору и в местных журналах, но мне было всё равно. Хотя раньше я отдала бы многое, чтобы хотя бы на полчаса очутиться на таком вечера. Сейчас же я просто исполняла роль улыбчивой спутницы, в меру скромной и в меру приветливой. Хвала небесам, Корсаков был не самым общительным человеком в мире! Мы лишь поздоровались с основателями фонда, четой Свиридовых, которые и являлись хозяевами вечера, и ещё с несколькими людьми. И дальше тихо-мирно в отдалении наслаждались обществом друг друга. А еще из нашего укрытия отлично просматривался весь зал, буквально как на ладони.

Замечаю вдали среди гостей высокую роскошно одетую женщину, которая чертами лица очень сильно напоминает мне Нику, только блондинка и на несколько десятков лет старше. Я даже пару раз моргнула, подумав, что мне показалось — в профиль это была вылитая Скворцова! Может, это кто-то из ее родственников? Хотя стала бы Ника работать в нашем журнале, имей она среди родных такие обеспеченных товарищей, вхожих в светское общество? Удивительно, но за все то время, что я работаю в журнале, я о Нике так толком ничего и не знала… Если мы и общались то, только о какой-то забавной ерунде, совершенно не касаясь личных тем.

— Конкурентов высматриваешь?

— А? Нет, с чего ты взял?

— А я думал ты «Люкстайм» уже заприметила, вон они чуть далее стоят своим коллективом, — пояснил Корсаков.

Я отрицательно мотаю головой, но на всякий случай поворачиваюсь спиной к этой почтенной публике.

— Саш, а по какому поводу организовали этот вечер?

Очень своевременный опрос. Но лучше уж поздно, чем никогда.

— Да они как обычно… Борются за всё хорошее против всего плохого, — усмехается Корсаков.

— Как тебе не стыдно! А вдруг они собирают деньги на что-то очень важное? На больных детей, например!

— Лиз, наша компания много лет поддерживает фонд Свиридовых. У них чёрт знает сколько направлений в благотворительности, от чего-то действительно серьёзного и важного вплоть до спасения дикобразов в Африке. На что они собирают сейчас — правда не помню. Но не переживай, скоро они будут толкать речь, узнаем.

— Ты уже поговорил со всеми, с кем был должен? — спрашиваю я. Возмущалась я на Сашу скорее для галочки. В глубине души я была уверена, что Корсаков не против творить добрые дела. Но я, чувствовала, что налёт показухи и пафоса, который отчётливо был виден на этом мероприятии, неимоверно его раздражал. Странно, что он вообще решил сюда прийти несмотря на всё это. И меня с собой зачем-то притащил.

— Ещё нет. Домбровского пока нет… хотя, вот кажется, и он наконец пожаловал с женой.

— Иди, — с улыбкой говорю я, смахивая несуществующую пылинку с его плеча. — Я немного передохну здесь в сторонке и выпью шампанского.

Целоваться тут вроде бы не принято, но Корсаков приобнимает меня одной рукой за талию и оставляет лёгкий поцелуй на щеке.

— Не скучай. Я скоро.

Хочется сказать, что и то и другое вряд ли возможно. Настолько инородно я чувствовала себя в этом обществе и настолько хорошо знала работоспособность Александра третьего. Если уж он на благотворительном приёме решил добить какой-то вопрос, то сомневаюсь, что он обойдётся парой тройкой фраз. Домбровский этот, как я вижу, производит впечатление несговорчивого и властного человека, который привык,