Сладкий грех - Никола Корник

Трое суток назад, когда она помогла Арланду, он доверился ей в первый раз, и она не подвела его. Но сейчас — совсем другое дело. Искушение принять взятку, финансовая возможность укрепить свое будущее — слишком сильные аргументы. Брат обещал ей помочь, но он не шел ни в какое сравнение с герцогом Фарном, в сотни, в тысячи раз более богатыми влиятельным, чем Тео Пализер.

Он выступил вперед, стараясь внешне сохранять полное безразличие. По его лицу невозможно было прочесть, какой ужас сковал сердце.

— Дорогая, я постарался прийти сразу же, как только новость дошла до меня, — спокойным тихим голосом произнес Эван. — Разрешите и мне поприсутствовать при вашей беседе?

— Я так рада видеть вас, мой дорогой. — Лотта непринужденно улыбнулась. — Ваш отец и мой кузен были так великодушны. Оба соблазнительно много предлагали мне за то, что я посмотрю на все с их точки зрения.

Оба джентльмена неуютно заерзали в своих креслах.

— Понятно, — кивнул Эван. — Значит, все — правда! Два столь выгодных покупателя сошлись одновременно на одной площадке, — заметил он. — Вас можно поздравить.

— Вот и я так думаю, — с легкостью согласилась Лотта. Она посмотрела на Эвана совершенно непроницаемым взглядом.

Джеймс Пализер откашлялся.

— Кузина Шарлотта, — приступил он к делу, — я весьма настоятельно рекомендую вам принять мое предложение и прервать ваши скандальные отношения с этим человеком.

— Кузен Джеймс, — явно забавляясь, ответила Лотта, — признаюсь, я до такой степени погрязла в разврате, что уже вряд ли смогу остановиться.

— Вам стоит еще раз обдумать это предложение, — неожиданно вмешался Эван.

Роль адвоката дьявола едва ли подходила ему. Он был бы рад помогать кузену Джеймсу в его происках, поскольку то, что он предлагал Лотте, не было настоящим предательством. Продайся она Фарну, он убил бы их обоих, своего трусливо вероломного отца и ее — самое коварное и лицемерное существо, которое когда-либо попадалось на его пути.

Он откашлялся, заставляя себя вновь заговорить:

— Вспомните! Это как раз то, чего вы так страстно желали. Вы ведь хотели вновь влиться в свою семью…

Их глаза встретились.

— Вы действительно хотели, чтобы я предпочла этот вариант, милорд? — поинтересовалась она. — И оставила вас?

— Ничего иного мне не остается, — с горечью ответил он, в то время как сердце рвалось умолять не покидать его, предпочесть верность, а не деньги. — Вы не раз повторяли, что ваше заветное желание — вновь обрести то, что потеряно. У вас появился шанс обрести все это с честью.

— О, честь… — улыбнулась Лотта. — По правде говоря, вы знаете, что это понятие для меня — пустой звук.

Она отошла, легко покачивая бедрами, а Эван проводил ее взглядом. Странно, до чего болезненно и сильно горело в нем желание. Трепет охватывал душу при мысли о том, что, так или иначе, ей придется его покинуть. В те минуты, когда он заговорил с ней об Арланде и она дала ему утешение и новые силы бороться, он поверил в то, что все может сложиться по-другому. Позволил себе думать о будущем, в котором они с Лоттой были вместе. Возможно, бедность и несчастья, бегство и преследования выпадут им на долю, но они не расстанутся друг с другом. Он уже давно не зеленый юнец и хорошо знал эту жизнь. Подобные мечты легко разлетятся вдребезги усилиями этих двух джентльменов, готовых предложить за предательство такие деньги, какие Лотте никогда и не снились.

— Не вы ли, Эван, однажды сказали, что мне никогда не удастся возвратить утерянное, — задумчиво произнесла Лотта. Она снова подошла к нему и положила руку на его локоть. Ее глаза были совершенно ясны. — Вы были правы. Я и сама понимаю, что вернуться в безоблачное прошлое — невозможно.

— Подумайте, это самое выгодное предложение из всех, которые вы когда-либо получали, — сухо заметил Пализер.

— Получить возможность вернуться под герцогское крыло, чтобы избавить ваше сиятельство от необходимости краснеть? — бросила Лотта, резко повернувшись к нему, зло зашуршав шелками. — Еще год или два назад вы не сделали даже самой ничтожной попытки помочь мне.

— То было совсем другое дело, — ответил Пализер. У него даже хватило деликатности изобразить на лице подобие стыда. — Отношения между мужем и женой… Я просто не мог в это вмешиваться.

— Вам просто не хотелось пачкаться, хотя я практически обивала пороги вашего дома, — сладчайшим голосом напомнила Лотта. — Да и сейчас вы здесь лишь потому, что стало весьма затруднительно и дальше игнорировать мое существование.

— Примите предложение, — стиснув зубы, произнес Эван.

Но она лишь покачала головой:

— Я не желаю унижаться перед моими несговорчивыми родственниками всю оставшуюся жизнь. Это совершенно невыносимо! Каждый день терпеть их уколы и намеки на то, что я — падшая женщина, спасенная от гибели благодаря их великодушию… — Лотта невольно вздохнула. — Заточенная где-нибудь в глуши, без развлечений и удовольствий? Вы знаете, Эван, дорогой, что это не для меня. Через неделю я сбегу оттуда с каким-нибудь викарием и снова стану падшей женщиной, — заключила она и вновь повернулась к кузену: — Благодарю вас, но я вынуждена отклонить ваше предложение.

Герцог задохнулся от возмущения:

— Вы больше никогда не услышите обо мне!

— Вот и хорошо, — согласилась Лотта.

Дом буквально задрожал от силы, с которой джентльмен захлопнул за собой входную дверь.

Фарн безмолвствовал все то время, пока Джеймс Пализер предпринимал попытки договориться с Лоттой, теперь же с коварной улыбкой выступил вперед.

— Итак… — произнес он, приглашая вернуться к прерванному разговору.

Эван невольно сжал кулаки.

— Да, — сказала Лотта, — ваше предложение, на мой взгляд, более интересное и выгодное по сравнению с тем, что сделал мой кузен, не так ли, ваше сиятельство?

— Хотелось бы в это верить, — ответил Фарн, облизывая губы. Его взгляд перебегал с одного лица на другое. — Мне кажется, здесь не вполне удобно продолжать разговор. Не соблаговолите ли вы пройти со мной куда-нибудь еще, где мы могли бы продолжить обсуждение? Думаю, что у вас не займет много времени попрощаться с моим сыном.

Эван ждал.

— Не стоит торопиться, ваше сиятельство, — усмехнулась Лотта, проворно подойдя к двери и открывая ее настежь. — Боюсь, ничем не смогу вам помочь. Хочу пожелать вам более удачного продолжения дня.

Эван от неожиданности едва устоял на ногах. Он готов был поклясться, что глаза Лотты наполнены слезами, хоть на губах и играла безжалостная улыбка.

Фарн тоже подскочил и напрягся, как змея, готовая к броску.

— Вы совершаете достойную сожаления ошибку, мисс Пализер, — прошипел он.

— Увы, именно этим я и знаменита, — с сожалением согласилась Лотта. — Подумайте, разве я могла оказаться в своем нынешнем положении, если бы не совершила столько ошибок?