Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

Дальнейшие события 22 июля 1917 года известны нам из русских и украинских источников, которые совершенно противоречат друг другу. Украинцы (Винниченко, Тютюнник) пишут, что славный 1-й казацкий полк отправился на фронт, чтобы защищать Россию. Но по дороге его подло атаковали «темные донские казаки» и «дикие кирасиры». Богдановцы оказались не готовы к этой «провокации» и под перекрестным пулеметным огнем вынуждены были сложить оружие.

Русские описывают эти события гораздо подробнее. Генерал Цытович, начальник киевского гарнизона, узнав о стрельбе на вокзале, распорядился задержать оба эшелона с богдановцами. Первый эшелон был остановлен эскадроном кирасир, которым командовал ротмистр Толмачев: «…при виде окружившей их воинской части, находящейся в порядке и наведшей винтовки, богдановцы выбросили белый флаг и сдали оружие…»[561] Но этого мало. Русские кирасиры били разоруженных богдановцев прикладами, приговаривая: «Мы вам покажем Украину!»[562]

Второй эшелон богдановцев, задержанный совсем недалеко от Киева, на станции Пост-Волынский (сейчас эта территория входит в городскую черту), оказал некоторое сопротивление. Штаб-ротмистр Н.В.Молоствов распорядился отправить состав на запасной путь, где подготовил засаду: замаскировал два пулемета и несколько спешенных кирасир с карабинами. Всего в засаде было 17 гвардейцев против половины богдановского полка (не менее 1600 человек): «Взяв одного унт. офицера, я прошел вдоль эшелона. Мы громко выкрикивали против каждого вагона: “Выходи строиться! Оружия не брать! Даем 15 минут времени. Вся местность оцеплена, пулеметы на позиции. Сопротивление бесполезно. Кто выйдет, не будет наказан”. В ответ последовали ругательства и пьяные выкрики. Все же человек 60–70 исполнили приказание и вышли из вагонов безоружными»[563], – вспоминал русский офицер. Однако большинство украинцев остались в вагонах и открыли по кирасирам огонь. Тогда заговорили русские пулеметы: «Началась невообразимая паника… Люди выскакивали из вагонов, бросались в разные стороны… Здесь подоспел № 2 эскадрон, а затем подошел отряд юнкеров, присланный спешно из Киева»[564]. На этом бой завершился. Первое настоящее русско-украинское столкновение окончилось полнейшей победой русских. Причем в операции участвовал не весь кирасирский полк, а только два с половиной эскадрона и пулеметная команда, на долю которой, очевидно, и достался главный успех.

Интересно, что и русские, и украинские газеты упоминали о донских казаках, которые будто бы тоже разоружали богдановцев. Но участники этого конфликта о казаках ничего не говорят. Есть только сведения о юнкерах, которые, правда, не принимали участие в перестрелках, а лишь конвоировали арестованных украинцев в Киев.

Русские офицеры в своих воспоминаниях вдвое завышают потери украинцев: 30–40 убитых и «довольно много» раненых[565], хотя на самом деле украинцы потеряли 16 человек убитыми и 30 ранеными[566]. Так обычно поступают, когда сообщают о победах над врагом. Впрочем, потери понесли и гвардейцы: четверо убитых и 10–15 раненых[567].

Рада была возмущена этими событиями. Один из молодых украинских эсеров потребовал убрать «русские войска» с Украины![568] Петлюра незамедлительно хотел допросить фон Вика, но гвардейский офицер с презрением отказался даже говорить с ним[569]. Украинские власти были совершенно бессильны. Расследование, конечно же, ничего не дало. Напротив, под следствием оказался командир богдановцев Юрий Капкан. Разоруженный полк все же отправили на фронт, назначив другого командира – полковника Василевского. Главнокомандующий Лавр Корнилов, прежде одобрявший украинизацию армии, теперь грозился ее прекратить и все украинские части расформировать[570].

Таким образом, около трехсот русских гвардейцев совер-шенно разбили полк имени Богдана Хмельницкого (не менее 3 200 бойцов), который был, как показали события недавнего мятежа, значительно боеспособнее полуботковцев.

Это был первый звоночек для Центральной рады. Украинские националисты еще были в эйфории от украинизации армии. Они не замечали, что украинизированные части деградируют и разваливаются так же быстро, как и все остальные. Не хотели видеть, что одного революционного энтузиазма и пламенных речей о славном козацком прошлом недостаточно для создания регулярного и боеспособного украинского войска.

После подавления мятежа полуботковцев российские власти, и военные, и гражданские, стали заметно смелее. В Петрограде как раз разгромили большевистское восстание. Троцкого посадили в тюрьму. Ленин и Зиновьев скрылись в шалаше под Сестрорецком. Временное правительство ненадолго обрело силу. Теперь уже не Керенский поехал в Киев, а представителей Рады вызвали в Петроград.

Договор, подписанный Керенским, Терещенко и Церетели с Центральной радой, украинские самостийники считали недопустимой, трусливой, позорной уступкой. Кадеты в Петрограде были возмущены еще больше. Они считали договор началом расчленения России.

Известный юрист, профессор права барон Александр Нольде писал в кадетской газете «Речь»: «Ни Украины, ни ея рады в русском праве до поездки трех министров не существовало. Говорят, что и фактическое бытие их представлялось весьма сомнительным»[571]. Поразительные слова, которые впору не кадету, а крайне правому или националисту. Однако истинные убеждения барона Нольде были еще более интересны. Александр Эмильевич сам был уроженцем Екатеринослава, в реальности Украины и украинцев он не раз имел случай убедиться. Однако на украинцев и украинский вопрос он смотрел глазами социал-дарвиниста: «В России национальный вопрос решится тем, что или инородцы нам перережут горло, или мы им. Федерация – утопия. Когда революционная волна спадет, Россия снова станет единым государством, если не распадется на составные части и не перестанет быть Россией. Всё, на что могут рассчитывать национальности, – это на достойное положение их в будущей России: уважение их языка, религии, исторических воспоминаний и пр. Политической автономией внутри России по примеру Финляндии эти национальности пользоваться не могут, потому что это приведет к расчленению России. Или Украина съест Великую Россию, или мы должны вырвать с корнем украинскую самостийность»[572].