Парадокс Севера - Виктория Побединская

— Да и… вот, держи, — раздраженно произнес он, протянув мне конверт, внутри которого, я уже видел, снова лежала разорванная на куски стопка картона. Четвертая за неделю. — Я очень надеюсь, что это была последней.

— Надейся.

Я отвернулся и открыл окно, чтобы впустить внутрь салона свежего воздуха. Продолжая упорно делать вид, что очередной отказ меня совершенно не задел.

И это просто ужасало. Потому что в данной ситуации обида какой-то девчонки должна была волновать меньше всего.

Макс фыркнул, вытащил свой смартфон, и толкнул меня в плечо, вынуждая повернуться.

— Глянь. Очень крутая штука, — сказал он. — Мессенджер называется. Вот прям рекомендую! Можешь бомбить ей хоть сутки напролет.

— Это не тот случай, — ответил я. — Так что придется тебе поработать почтовым голубем и дальше.

Макс закатил глаза.

— Не мое дело, но… — начал он. — … что у тебя с ней?

Я давно привык к его придурковатому виду, но на этот раз он выглядел непривычно серьезным.

— Ничего. С какой стати вопросы?

— Да так, мы просто подружились.

Я покачал головой.

— Почему я не удивлен?

Эта девчонка, стоило ей оказаться рядом, вносила в мою жизнь полнейший хаос. Если считать, что до знакомства с ней я считал только Макса разрушителем, не мудрено, что они спелись.

— Я обычно тебе никогда ничего не советовал…

— Вот и не начинай, — огрызнулся я.

— Я все же скажу, так что послушай. Не лезь к ней, ладно?

— И это говорит тот, кто сжёг её одежду?

Макс скривился.

— Ну сглупил. Бывает. Просто она хорошая девчонка, а ей и так по жизни досталось.

— То есть не стоит добавлять еще и меня?

Это был риторический вопрос.

Хотя и сам факт, что Макс произнес такую речь, не побоявшись указывать мне что делать, уже сам по себе заставлял задуматься.

Да, я перегнул.

И стоило извиниться.

И возможно сделал бы это по-человечески, если б не ее упрямство. Она отталкивала меня так капризно и упорно, почти как во время одной из своих панически аттак, но я помнил, каждый раз, когда она делает так, обнимать её надо в два раза крепче. И пусть это было лишь сравнением, смысл ведь не менялся. 

— Шуруй давай, — вместо прощания ответил я. — Алко-терапевту от меня привет.

Со слащавой улыбочкой на лице, Макс послал меня к черту и захлопнул дверь.

***

На выходные я вернулся домой. Бросил сумку с вещами у порога и поднялся наверх. Отец как обычно сидел в кабинете.

— Вот это да, — воскликнул он, не ожидая меня увидеть, поднялся из-за стола и обнял, похлопав по спине. — Что-то случилось?

— Что-то обязательно должно случиться, чтобы мне захотелось приехать домой?

— Да нет. — Он вернулся на свое место, отодвинул чертежи и бумаги в сторону. — Просто не ожидал увидеть.

Я сел напротив, оглядывая кабинет.

— Кстати, раз уж ты здесь, — произнес он, — не против, если я Катерину сегодня на ужин привезу.

Дальнейшее развитие событий мне было хорошо известно. Не сказать, чтобы я был против его женщин, но в нашем доме? Там, где жила она…

— Мне-то что, — буркнул я. — Кто я тебе, чтобы передо мной оправдываться?

Знал, что ударил его по больному, но не мог с собой ничего поделать. Злился каждый раз.

— Я думал, ты мой сын.

Он нахмурился. 

Впервые я начал бунтовать, когда мне исполнилось тринадцать. Почему-то именно тогда меня вдруг задел сам факт, что Кирилл — не мой отец. Будто он был в этом виноват. Не был.

Но каждый раз, когда он пытался строить меня или отчитывать, я бросался в него тем, что не имеет права. Глупо, конечно же. Но в подростковом возрасте все видится чернее, чем на самом деле.

— Пап, — с тех пор я знал, обратиться как-то иначе для него было бы сам большим оскорблением. — Это ведь твоя жизнь, ты вправе делать, что хочешь.

— Все точно нормально? — спросил он.

Я выдержал многозначительную паузу, молча глядя на свои руки, а потом произнес:

— Мы с Адель расстались.

Он удивленно приподнял брови.

— Просто решил предупредить, чтобы вы с ее родителями планы на Новый год не строили.

Я встал, потому что все, что должен был сказать, сказал. А обсуждать подробности личной жизни с ним было как-то странно.

— Могу я узнать причину, — сухо спросил он.

Перед глазами все еще стояли Адель с Антоном, когда я их застал. Как там говорила новенькая, заступаясь за своего Пашку, — «Все иногда ошибаются». Паршивый аргумент. По крайней мере от него не становилось ни грамма легче.

Но чувство долга перед Антоном не позволяло его винить. Ведь все эти годы, мой отец был отцом и для него. Пусть не в той степени, как для нас с Алексом, но я знал, он Тона любит. И ценит. Очень.

В этот момент я четко осознал, его ошибка не стоит потери репутации и уважения, что зарабатывались годами. А репутация многого стоит, мне ли не знать.

Иногда я даже завидовал ему.

Над ним не висело бремя ответственности и неоправданных ожиданий. Родители никогда не требовали от него соответствия статусу, фамилии. Одно только то, что он мог плевать на условности и что думают о нем другие, уже стоило многого.

Он был свободен.

И не мне его этой свободы лишать.

— Я изменил ей. И она узнала, — просто и лаконично ответил я.

Отец потер рукой лоб, очевидно поражаясь моей недальновидности. Я думал, он станет на меня орать, заставит придумать что-то, но он неожиданно понял.

— Послушай, — сказал он, по-дружески опустив руку на мое плечо. — Еще не все потеряно. Купи цветы, поезжай к ней. Уверен, ты сможешь все объяснить. Хочешь я с Альбертом переговорю?

Альберт был отцом Адель.

— Не надо, пап. Но... спасибо за помощь.

— Слушай, Виктор, со всеми бывает. Дай ей время. Она тебя простит.

Стало так тошно изнутри. Я посмотрел ему в глаза.

— А мама бы тебя простила?

Он отвернулся.

— Это другое. Что ты ровняешь. У нас двое детей.

— А по-моему тоже самое.

Кажется, я все же вывел его из себя. Он нахмурился и возразил:

— Ты вообще что-то планируешь делать?

Улыбнувшись, я вдруг почувствовал себя так легко, покачал головой и медленно произнес: