Ненадёжный признак - Лана Аверина

лестницы в соседнем отделе и, вздохнув, вернулся к своему гимнастическому снаряду. По лестнице уже поднимались парень с девушкой, и я последовал за ними.

На втором этаже не наблюдалось ни череды комнат, ни высоких зеркальных окон от пола до потолка. Зато там обнаружился огромный затемнённый зал со светящимся экраном на стене и десятком широких скамей, расставленных в произвольном порядке. Почти все они были заняты посетителями, мощный кондиционер гонял по залу прохладный воздух, пахнущий чем-то цветочным, из динамиков по бокам экрана лилась тихая музыка. Клёвое место, особенно если попасть сюда из уличной жары и сутолоки. Когда мои глаза привыкли к темноте, я сообразил, что экран на стене – вовсе не экран, а тот самый образец дизайнерского искусства, о котором говорилось в табличке на двери. Эх, вот как бы рассказать о нём поточнее… Боюсь, я не особо силён в описании арт-объектов, я ж не искусствовед ни разу. Наверное, больше всего это было похоже на стеклянную стену, внутри которой в прозрачной воде плавали трёхцветные карпы «кои», у нас их ещё называют парчовыми. Карпов было много, целая стая! Но и аквариум был огромным. Думаю, в длину он был не меньше восьми метров, а в высоту метра два точно.

Вальяжные рыбы медленно парили в воде, а на стене за ними сменялись традиционные японские пейзажи, снятые в разное время года. Зелёная бамбуковая роща, огненно-алый клён в парке. А вот и внутренний дворик дома с прудом, который был на фотографии Митико. Похоже, за аквариумом находился дисплей, на котором крутили закольцованный ролик. Белый карп с чёрными кляксами на спине неторопливо проплыл над заснеженным склоном Фудзи под еле слышный звон колокольчика. Йоу, красота-то какая! Тряхнув головой, я отвёл глаза от аквариума: я же не за карпами сюда пришёл, а за золотой рыбкой. И я сразу её увидел. Девушка, чьи портреты я наловчился рисовать почти с закрытыми глазами, сидела на самой ближней к стеклянной стене скамье.

В кармане звякнул мобильный. Не иначе, Четвёртая начала терять терпение. Вот приспичило же человеку полюбоваться на фиолетовый цветочек! Цветочек, между прочим, никуда не убежит. Я перевёл телефон в беззвучный режим и, осторожно лавируя в темноте между людьми и скамейками, подошёл к Митико. По её лицу пробегали тени, но я сразу увидел, что в жизни она гораздо милее, чем на своей фотографии или на моих набросках.

– Не помешаю?

Она рассеянно кивнула. А когда секунду спустя она всё же перевела свой взгляд со стены на меня, я почувствовал что-то вроде лёгкой досады. Стоило искать девушку своей мечты, чтобы она первым делом уставилась на тебя, как на неведомого зверька в зоопарке? Не, серьёзно: неужели цвет моих волос делает меня таким уж необычным? Между прочим, куча народа в Токио выбеливает волосы, а в районе Акихабара, где бродят толпы фанатов аниме, белые или голубые парики – рутина и клише. К слову сказать, в Акихабаре на меня оборачивались гораздо реже, но это же не повод, чтобы переезжать туда жить, правда же? Я собирался поворчать про себя ещё капельку, но не выдержал и выпалил с размаху:

– Простите, а почему вы так на меня смотрите?

Она моргнула, смутившись. Ресницы у неё, кстати, именно такие, как я себе и представлял: коротенькие и милые.

– Ох, это вы меня простите. Просто… Вы напомнили мне одного моего друга… Приношу свои извинения, это страшно невежливо так таращиться на человека, – она окончательно смешалась и опустила голову.

– Ничего, я привык. А что, мы действительно похожи?

– Да. Вернее… Я думаю, сейчас он выглядел бы именно так. В последний раз, когда я его видела, мне было десять лет.

Можете мне не верить, но я сразу догадался, кого она имеет в виду.

Мы помолчали, наблюдая, как гладкие рыбы с причудливыми пятнами на шкурах плавают между мшистыми кочками в зарослях весеннего леса. Краем глаза я посматривал на Митико, однако моя обычная болтливость, частенько выручавшая меня в сложных ситуациях, решила взять отгул и уехала в дальние края. Я пытался придумать, какой вопрос задать следующим, чтобы не спугнуть Митико. Она и сама напоминала мне осторожную рыбку: одно неуклюжее слово, и я больше никогда её не увижу.

Если моя догадка верна и я похож на её инвиза, то становится понятным, почему господин Ёсикава поручил именно мне поговорить с ней. Девушка, даже самая замкнутая, отнесётся с большим доверием к незнакомцу, если он похож на её близкого друга. Вообще-то лично мне кажется, это не самая гениальная идея; я понятия не имею, чем она может обернуться. Но чего я делать точно не стану, так это изображать из себя случайного незнакомца. Терпеть не могу врать, в том числе и потому, что враньё существенно тормозит мою болтливость. Ну, когда она (моя болтливость) со мной, а не пьёт коктейли под зонтиком на пляже. Наконец я решился:

– Простите великодушно, но я знаю, как вас зовут. Вы – Ёсикава Митико, не так ли?

Она вздрогнула и посмотрела на меня почти испуганно. А ещё мне показалось, что в её глазах промелькнула искорка надежды, будто золотистая рыбка плеснула хвостом.

– Кто вы? Мы были раньше знакомы?

– Ох, простите, – я отчаянно замотал головой, – вы неправильно меня поняли. Мы никогда не виделись… Просто… Просто ваш отец попросил меня поговорить с вами.

– Мой отец?

Прикольно, меня всегда смешила манера персонажей аниме вечно повторять реплики своих собеседников, будто они не расслышали, что те сказали, с первого раза. Однако в жизни именно так всё и происходит. Ты говоришь девушке про её отца, и она тут же переспрашивает тебя: «Мой отец?» Впрочем, у Митико это получилось вполне естественно. Я кивнул, подтверждая.

– Понятно, – она расправила юбку на коленях. – Прошу извинить моего отца за беспокойство. Он волнуется за меня, будто я всё ещё маленькая девочка. В детстве он даже выбирал мне друзей. А вас как зовут? Вы что же, специально для разговора со мной приехали из Токио?

– Меня зовут Тадзири Дзиро. Я из Камакуры. И – нет, я не приезжал специально… Вообще-то, я теперь здесь живу. Учусь на архитектора в Королевском технологическом.

– А что вы ещё обо мне знаете, Тадзири-сан? – В голосе её не было враждебности, и я немного успокоился.

– Ну… Если честно, то довольно много… Я знаю, что в детстве у вас был инвиз,