Испанская легенда - Татьяна Полякова

– Нет. И сомневаюсь, что такое было. Родители обратили бывнимание на рану и отвезли парня в больницу. Хотя, конечно, меня могло и не бытьв то время на даче, а когда я вернулся, о происшествии уже забыли. В любомслучае непонятно, почему ее так взволновало это воспоминание. Ну да, намаленькую девочку это могло произвести впечатление, и она через много лет вдругвспомнила... Тем более что накануне мы говорили об Алексе. Но почему это такважно?

– У Мартина есть шрам на ноге, – глядя на Толика,произнесла я. – Он сказал, что в детстве упал с велосипеда. Когда мыездили купаться, Настя видела этот шрам.

Толик резко остановил машину, повернулся ко мне, схватил заруку.

– Белка, это безумие. Это просто коллективный психоз. Ты жене можешь подозревать Мартина. Если ты скажешь, что допускаешь мысль... я самтебя отвезу в психушку.

– Но у него на ноге шрам, – в отчаянии сказала я.

– И что? Допустим, Настя его видела. А после нашегоразговора... ты помнишь, о чем мы тогда говорили? Что дьявол стережет тебя...Беспокойство за подругу завело Настю далеко, она вспомнила то, чего не было. Тыне подумала об этом? А если кто-то подсказал ей эту мысль?

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю. Ничего я не знаю. Но если мы начнем подозреватьдруг друга... Я уже не в силах понять, во что должен верить. Мы вместе выросли,мы были рядом, а потом вдруг оказалось, что Кешка псих и убийца, а Настя...

– Толик, Настю убили.

– Если и так, то дело вовсе не в этом воспоминании... Онакуда сильнее, чем мы, переживала гибель Вики. Они с ней были ближе, чем ты илия. Настя здорово нервничала из-за Кешки, потому что всегда любила его. А ещеона любила Мартина. Настя сколько угодно могла твердить, что рада вашимотношениям, но я-то знаю, это причиняло ей боль. Дружба не позволяла признатьочевидное, мы несколько раз встречались, и она плакала и корила себя за то, чтотебе завидует. Она действительно чувствовала себя скверно, у нее быладепрессия. А то, что ты этого не замечала... извини, – вздохнул он.

Я сидела, совершенно оглушенная. Стискивала рот рукой, боясьзаорать в голос. В тот момент я очень боялась сойти с ума. Все было не так, всеперепуталось: правда и видимость правды. И я ни в чем не была уверена.

– Белка, – покачал он головой и обнял меня за плечи.

– Прости меня, Толик. Я так боюсь ошибиться... я постояннобоюсь...

Мы долго сидели, обнявшись, глядя на дождь за окном, наработающие дворники, слушали стук капель по крыше и понимали, что наша жизньуже никогда не станет прежней.

– После того, что произошло, ты не можешь оставаться в этомгороде, – сказал Мартин. – И в этой стране тоже. Завтра мы распишемсяи уедем отсюда.

– Куда?

– Не имеет значения. В Испанию, например. И у тебя и у менявиза открыта. Считай это свадебным путешествием. И пока киллера не найдут, мысюда не вернемся.

– Но... моя учеба, твоя работа, наконец.

– Закончить образование можно и за границей, не вижупроблем. А моя работа... какое-то время обойдутся без меня. В крайнем случаепродам свою долю компаньону, уверен, он согласится. Сейчас главное – твоябезопасность. Пойми, другого выхода просто нет. Я убежден, никто тебя здесьзащитить не в состоянии. Выходит, твоя безопасность – это только моя забота.

– А как же твой отец? Ты не можешь его оставить.

– Отец согласен с моим решением. Если повезет и киллеранайдут, мы вернемся.

– А если нет? Будем прятаться всю жизнь?

– Ты дважды чуть не погибла. Что еще должно случиться, чтобыты поняла... Мы уезжаем, Изабелла. Это не обсуждается, – отрезалон. – Мне необходимо съездить на работу, решить кое-какие вопросы. Пока язанят, ты побудешь с моим отцом. Собирайся.

Мартин привез меня к отцу и почти сразу покинул дом.Серафима накрыла стол на веранде, мы пили чай и разговаривали.

– Жаль, что ваше бракосочетание будет столь скромным, –заметил Игнат Мартынович. – Но это можно компенсировать романтическимпутешествием в какое-нибудь экзотическое место. Круиз на яхте или что-нибудь втом же духе. Вы одни во всей вселенной... Разумеется, без команды судна необойтись, но уверен, вам они докучать не станут. У Мартина есть свои деньги, ноя надеюсь, что он позволит мне оплатить это путешествие. Я буду очень рад.

– Спасибо. Мы обсудим это с Мартином.

– Мой сын очень вас любит. Вы будете прекраснойпарой, – сказал он с улыбкой, а я повторила:

– Спасибо.

В тот момент свадебное путешествие вовсе меня не занимало. Яне находила себе места в этом доме. Боюсь, я вообще не знала на свете места,где могла бы чувствовать себя уютно. Сославшись на то, что хочу отдохнуть, яотправилась в свою комнату, попробовала читать, но быстро отказалась от этойзатеи. Беспокойство, возникшее, как только я вошла в этот дом, все нарастало. Яне знала его причин, но оно постепенно переходило в панику. «Толик прав, –думала я с тоской. – Я просто медленно схожу с ума».

Зазвонил мобильный, я была уверена, что это Мартин,поторопилась ответить, но услышала голос Алексея.

– Тебя что, держат под домашним арестом? – язвительноспросил он.

– Не говори глупостей, – отмахнулась я.

– Про твою подругу я знаю. Жаль девчонку.

– Зачем ты звонишь?

– Надо поговорить.

– О моем брате Алексе? Меня это больше не интересует. Завтрамы уезжаем.

– Вот как? Что ж, ты взрослая девочка. Но перед тем, каксделать глупость, может, выслушаешь меня?

– Хорошо. Говори.

– Не по телефону. Разговор долгий, и я не хочу, чтобы егокто-то случайно услышал. – Слово «случайно» он выделил.

– Я... я не могу, – вздохнула я.

– Значит, ты все-таки под домашним арестом? Я знаю, где тысейчас. В саду есть калитка, выходи в переулок. Я жду там. У тебя есть десятьминут. Поторопись.

Я закусила губу в бесполезной попытке не разреветься. Яобещала Мартину проявлять благоразумие. Никаких встреч, никаких прогулок водиночку. Я должна сообщать ему о всех своих намерениях. Пожалуй, Алексей прав,это похоже на домашний арест. Ничего не случится, если я его выслушаю.