Испанская легенда - Татьяна Полякова

– От Константина Ивановича. Он сказал, что в биографии парняполно загадок. В шестнадцать лет сбежал из детдома. Так, кажется. Там оноказался в тринадцать лет. О себе якобы ничего не помнил. Ничего, кроме имени.Даже фамилию назвать не пожелал. Фамилия Маршал на самом деле кличка, которуюему дали в детском доме, где он верховодил шпаной. Здесь он появился лет десятьназад, быстро стал заметной фигурой в одной из криминальных группировок. Теперьработает в охранной конторе, но чем они там на самом деле занимаются... Вобщем, к нему давно присматриваются.

– Ты разговаривал о нем с Константином Ивановичем?

– Да. Разговаривал. Вряд ли это должно тебя удивлять.Алексей сколько угодно может меня подозревать, но настойчивость, с которой онпытается внушить тебе определенные мысли... этому должна быть причина.

– Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что ты совсем не знаешь этого человека. Тыдоверилась ему, потому что он смог убедить тебя, что ищет убийцу. И что убийцаэтот – твой троюродный брат. Но то, что ты знаешь об Алексе, ты слышала все оттого же Алексея. Кем в действительности были люди, с которыми ты разговаривала?Бывший фээсбэшник, бывший спасатель... У тебя есть уверенность, что они те, закого Алекс их выдавал? Ты видела их документы? У тебя была возможностьпроверить полученные сведения? Нет. Что правда в их россказнях, а что ложь?

– Но ведь Кешка рассказал, как погиб Рамон. Я сама слышала.Алекс...

– Пусть с этим разбираются в ФСБ. Я не специалист покиллерам, у меня, слава богу, другая профессия. Но меня очень волнует твоябезопасность. Оттого я и обратился к Константину Ивановичу. – Мартинподошел и обнял меня. – Давай больше не будем об этом. День выдался скверный,но в наших силах сделать вечер приятным. – Он улыбнулся и добавил: – Иночь тоже.

Настя позвонила в половине первого. Я схватила мобильный сприкроватной тумбочки, удивляясь столь позднему звонку и подсознательно ожидаядурных новостей. В последнее время они стали привычными.

– Мартин спит? – спросила Настя, голос ее звучалтревожно.

– Да, – ответила я, хотя Мартин не спал, лежал рядом, снетерпением ожидая, когда я закончу разговор.

– Ты не могла бы приехать ко мне прямо сейчас? –неуверенно предложила подруга. – Хотя что ты ему скажешь? Подождем доутра. Приезжай утром, надо поговорить.

– О чем?

– Сегодня после нашего разговора я вдруг вспомнила...наверное, это глупость, но мне почему-то не по себе.

– Что вспомнила?

– Это касается Алекса... Наверное, все-таки глупость.

– Я разбужу Мартина, и мы приедем, – предложила я.Мартин недовольно поморщился.

– Нет, встретимся завтра, вдвоем. Хорошо? – добавилаона поспешно. – Извини, всякая чушь лезет в голову. Спокойной ночи.

Первым моим побуждением было немедленно ехать к Насте иузнать, что такое она вспомнила, но Мартин этому воспротивился:

– Ехать к ней ночью, что за спешка? И что подумают ееродители?

– Они на даче.

– Все равно. Она сама сказала, это подождет до утра. Утромвстретитесь и поговорите. Иди ко мне, – нетерпеливо позвал он.

В ту ночь мы так и не уснули, и только часам к пяти язадремала на плече Мартина, ни разу не вспомнив о странном звонке подруги. А вполовине шестого тишину квартиры разорвал телефонный звонок.

– Черт, – пробормотал Мартин, не торопясь подниматься спостели. – Что за олух звонит в такое время?

– Я сниму трубку, – сонно прошептала я, поражаясьсобственному благородству.

– Нет-нет. Спи, милая.

Он поднялся и пошел в холл, телефон продолжал надоедливотрезвонить.

– Да, – услышала я голос Мартина. Потом пауза, Мартинвнимательно слушал кого-то, а я приподнялась в постели, чтобы видеть его черезоткрытую дверь. – Не может быть... но... боже... Да, я постараюсь... небеспокойся.

Он повесил трубку и медленно повернулся. Лицо его былорастерянным, он провел по нему ладонью, а я испуганно спросила:

– Что случилось?

Мартин торопливо приблизился, обнял меня, я почувствовала,как дрожат его руки.

– Что случилось? – повторила я, отстраняясь изаглядывая в его глаза.

– Звонил Толик... Настя... – сказал он изамолчал. – Она... девочка моя... – Мартин притянул меня к себе, а язабормотала:

– Нет, ради бога, нет, – уже зная, что услышу.

В три часа ночи Настя выбросилась из окна своей спальни.Крик услышали соседи и вызвали «Скорую» и милицию. «Скорая» ей была не нужна,подруга жила на шестом этаже и упала прямо на асфальтовую дорожку перед домом.Она якобы находилась в состоянии депрессии, последнее время поводов для этогобыло сколько угодно. Я ни секунды не верила, что Настя могла это сделать сама.Чудовищная повторяемость событий сводила с ума. Сестра позвонила моей маме ичерез несколько часов была мертва. А теперь... Никаких следов вторжения вквартиру Насти не нашли, ничто не указывало на присутствие там постороннегочеловека, но для меня это были пустые слова. Я не могла простить себе, что непоехала к ней ночью. Я была уверена: не послушай я тогда Мартина, смогла быспасти ее.

О телефонном звонке я рассказала следователю и все пыталасьпонять, что могла вспомнить Настя. Из милиции мы возвращались вместе с Толиком.Я нервничала оттого, что мне казалось: на следователя мой рассказ особоговпечатления не произвел. Он был уверен, что это самоубийство. Я не выдержала инакричала на него. Толик пытался меня успокоить.

– Оттого, что ты так ведешь себя, только хуже, –вздохнув, заметил он.

– Ты что, не понимаешь, это он убил ее.

– Кто, Алекс?

– Да. Она вспомнила что-то важное, и он ее убил.

– Белка, это чушь. Успокойся, и сама поймешь... Как Алексмог об этом узнать? Прослушивал ее телефон? Или телефон Мартина?

– Почему бы и нет?

– Да ничего она не вспомнила! Ничего такого, что могло быему повредить.

– Откуда тебе знать?

– Она мне тоже звонила. Часов в двенадцать. Если честно, ярешил, что Настя выпила... такой странной она мне показалась. Спросила, помнюли я случай, когда Алекс поранил ногу. Он якобы наступил на какую-то железяку ипроткнул икру насквозь. Вы с Настей ужасно испугались, а он вытащил железяку изноги, залепил рану подорожником и пошел как ни в чем не бывало.

– Ты это помнишь? – нахмурилась я.