Без боя не сдамся - Дина Рид

– И долго ты ещё меня в дурах держать будешь?

– Ты чего? – невинно воззрился на неё Юра.

– А ничего, – скептически усмехнулась Ника. – Я хоть и блондинка, сразу поняла.

– М-да? – выпрямился Юра, теряя улыбку.

– Она тебя послала, а ты не успокоился. Дятел-разлучник. – Ника выдержала паузу и добавила: – Да ты не парься, я на твоей стороне. Хотя не понимаю, зачем тебе нужна эта рыжая Муму?

– Нужна, – стиснул зубы Юра. – Этот придурок правда звонил?

Ника обвила рукой его напряжённую шею, и карие глаза оказались слишком близко к Юриным:

– Обожаю, когда ты такой. Злой и упрямый. Мужик. И куда смотрит твоя Муму? – Ника вдруг оттолкнула его и рассмеялась: – А насчёт остального не беспокойся: Герасим звонил. Был отправлен лесом. Всё, как ты сказал, мой повелитель. Судя по голосу, Герасим повёлся.

Юра вздохнул с облегчением:

– Я твой должник.

Ника погрозила ему пальцем и, прежде чем убежать на сцену, заметила:

– Я это запомню!

Алёша не позвонил. Ни через день, ни через два, ни через три. Маша не находила себе места. С замиранием сердца она заглядывала в раздел «Происшествия» в Интернете и даже обзвонила больницы, дежурное управление полиции Краснодара и Ростова-на-Дону. Ничего. Алексей Колосов провалился, как сквозь землю.

У Маши в голове не укладывалось: бросил? Снова? Да нет, невозможно! Но почему пропал? Потерял её номер? Попал в беду? С каждым днём воображение рисовало всё более страшные картины с Алёшиным участием. В Волгограде, накрутив себя донельзя, Маша уже сглатывала слёзы и на сцену вышла через силу.

– Александрова, я тебя не узнаю! – пробормотала Жанна после заключительного концерта. – Переутомилась, что ли? Честное слово, будто первый раз тебя на люди выпустили.

– Извините, – ответила Маша и поторопилась спросить: – Тур закончился. Можно я задержусь на пару дней?

Жанна смерила Машу взглядом классной руководительницы и, помучив долгой паузой, всё же позволила:

– Хорошо. Только через два дня чтоб как штык в Москве. Думаю, Анна Валерьевна ещё захочет разобрать с вами полёты. С тобой особенно.

– Спасибо! – выкрикнула Маша и бросилась собирать вещи.

* * *

Измаявшись в жарком поезде, пропахшем мочой и копчёной рыбой, потная, жутко взвинченная и совсем не похожая на звезду, Маша вывалилась из вагона на перрон Главного вокзала Ростова-на-Дону. Бомбилы облепили её, гортанно зазывая в своё авто, но Маша просочилась сквозь назойливый рой и вышла на площадь. Здесь тоже выбор такси был велик.

Через минуту самый скромный на вид водитель вёз Машу в автомобиле с кондиционером по плавящемуся на солнце, черешнево-абрикосовому Ростову. Такси колесило по странному, загородному на вид району, вклинившемуся в самый центр города. Маша с трудом вспомнила название улицы, которое слышала от Алёши.

То утопая в зелени, то оголяясь до асфальта и долгих каменных заборов, подпиравших побелевшее от зноя небо, улица изгибалась, кружила вокруг крошечной площади со сквером, сбивала с толку внезапными поворотами. Пытаясь угадать нужный среди особняков и дворцов провинциального типа, Маша замучилась сама и замучила водителя.

Наконец рисунок на кованой калитке, окружённой причудливой каменной аркой, показался знакомым, и Маша попросила водителя притормозить. Волнуясь, как сумасшедшая, она нажала на кнопку замысловатого домофона, подключенного к видеокамере. По ту сторону калитки почти сразу появилась крепко сбитая женщина в чёрном платье и белом переднике. Её смуглое лицо было грубоватым, но достаточно приятным:

– Добрый день!

«Обалдеть. Настоящая горничная. Странно, что нет охраны», – изумилась Маша и вежливо ответила:

– Здравствуйте! Я Алексея Колосова ищу. Я не ошиблась домом?

Горничная улыбнулась и приоткрыла калитку:

– Не ошиблись. Только Алёши нет дома.

У Маши пересохло в горле, она дрожащим голосом спросила:

– А он здоров? С ним всё в порядке?

– Вы его знакомая?

– Подруга.

– Понятно, – кивнула женщина. – Алёша на море поехал. Отцу звонил, всё нормально.

– На какое море? – не поняла Маша.

– На наше. На Чёрное. С друзьями.

Растерянность, раздражение, негодование калейдоскопом сменились в Машиной душе.

– С друзьями, значит, – жёстко повторила она, чувствуя себя идиоткой, опять преданной и брошенной, которой попользовались, наплели с три короба и оставили за ненадобностью. Маша выпрямилась так, что свело шею, и процедила: – Чудно. И надолго?

– Да. Сказал, вернется нескоро. Может, всё лето на морях пробудет.

– Спасибо, – выдавила из себя Маша и, развернувшись на каблуках, направилась к такси.

– Что-нибудь передать? – крикнула ей вдогонку горничная.

Но Маша не ответила. Села в машину и со злостью захлопнула дверь:

– В аэропорт!

* * *

Несмотря на жару летних месяцев, Машино серд-це покрыла изморозь, и вся она будто заиндевела. На сцене она, как положено, излучала счастье, но стоило погаснуть рампам, Маша снова становилась неразговорчивой и колкой. А ночами приходили сны, в которых она опять видела Алёшу, чувствовала его тепло или металась в кошмарах одна, искала любимую фигуру, ускользающую во мрачных лабиринтах, с криками падала в огонь с огромной высоты и просыпалась в слезах, опустошённая. По утрам, чтобы прогнать остатки видений, она отправлялась на пробежку, в каком бы городе ни была. А города и концертные залы менялись почти каждый день, словно шла проверка на износ. В разгар курортного сезона труппа беспрестанно колесила по Черноморскому побережью.

Ища виноватого в том, что ей плохо, Маша неизменно «козлом отпущения» назначала Юру. Кто знает, как бы повёл себя Алексей, если бы «добрый друг» не вмешался в их разговор. О, как она кляла Юру! Истово. Матерно. С упоением. И если бы люди действительно краснели и икали, когда о них вспоминают плохо, опальный друг давно превратился бы в кирпичнокожего заику. Но суеверия не подтверждались – Юра процветал. И его трепетное внимание, глупые шуточки, дракон на накачанном плече выводили из себя Машу всё сильнее.

Зато Юра, пропуская мимо ушей её колкости и неблаговолящие взгляды, оставался снисходительным и терпеливым, как взрослый к капризной первоклашке. Хотелось порвать его на кусочки, но иногда Маше становилось стыдно – при чём тут Юра? Он её не бросал…

Ближе к концу августа после концерта в Анапе Юра громко объявил на всю гримёрку:

– Народ! Спасибо за поздравления, но обычным «спасибо» вы от меня не отделаетесь – отмечаем мой день рождения в кавказском ресторане. Он тут рядом. Выходим из зала, делаем двадцать шагов в сторону моря, ещё десяток налево по набережной и набрасываемся на шашлык-машлык и прочие вкусности. Промахнуться там нельзя. Только если лицом в салат… Жду всех!